Фендом (хотя так не очень корректно называть, но...): древнегреческая мифология.
Автор: Silverr
Переводчик: Sky Smuggler
Оригинальное название: Aoidos
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/5799665/1/Aoidos
Разрешение на перевод: получено
Бета: Черёмуховый Ветер
Гамма: Рафаэль Конти
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Аполлон/Дионис
Жанр: Drama, Romance.
Направленность: Gen с небольшим уклоном на slash.
Предупреждения: нет.
Содержание: Аполлон и Дионис не сходятся в мнениях по многим вопросам. И один из них - понимание истиной природы музыки и ее будущего.
Написано на вызов на слешконе Yuletide 2005.
От автора: Отдельное спасибо моим бете и гамме.
Этот перевод посвящаю человеку, который как раз-таки и вдохновил меня на эту работу в частности и на весь фандом в принципе. Надеюсь, тебе понравится)
Aoidos
Полдень. Олимп.
Золотистый свет лился из высоких окон - чистый, без единой пылинки. Ведь пыль - это несовершенство, а все несовершенное здесь запрещено.
В центре комнаты стояла величественная фигура в белом одеянии, сияющем настолько ярко, что все вокруг меркло перед этим светом. Аполлон, сын Зевса, сребролукий бог, но на этот раз он держал в руках кифару, небрежно скользя пальцами по ее струнам, наполняя залу божественной красотой музыки.
Его слушатели ловили каждый звук. На троне сидел его отец, Зевс. Он рассеянно перебирал курчавые волосы виночерпия, устроившегося у его ног. Рядом с Громовержцем восседала Царица Гера, устремив гордый взгляд вперед. Вокруг расположились остальные боги. Светловолосая Артемида, с обожанием на лице смотрящая на брата. Застывшая в задумчивости сероглазая Афина. Гермес, усевшийся, скрестив ноги, у основания колоны. Прямо напротив него возлежала богиня красоты Афродита. Ее губы были слегка приоткрыты, а глаза загадочно мерцали в лучах света. Рядом с богиней сидел ее муж, хромой кузнец бородатый Гефест. Он покачивал головой в такт музыке, почти каждый раз, когда пальцы Аполлона ударяли по струнам.
И лишь на одного бога, казалось, не действовало очарование музыки. В конце зала, небрежно опершись спиной на колону, сидел юноша. Взгляд его дымчато-серых глаз был устремлен куда-то вдаль.. Длинные пряди небрежно спадали, почти закрывая его лицо, на обнаженные плечи. Леопардовая шкура, прикрывавшая их, сползла. Уголки губ юноши слегка приподнимались в ленивой усмешке, когда он изучающе разглядывал светлое совершенство своего сводного брата-аскета.
Сумерки. Гора Ниса.
Солнце едва скрылось за горизонтом, когда Аполлон, спустившись с небес подобно сверкающей комете, ступил на холм. Если бы это был Олимп, то уже повсюду гремела бы музыка, встречающая его, но в этот раз все было по-другому.
Мужчины и женщины играли на авлосах. Мелодия вплеталась в барабанную дробь, а танцоры вертелись, притоптывая в такт. Везде, куда ни посмотри, были извивающиеся тела и тени. Среди любовников и танцоров свободно бродили пантеры, леопарды и рыси.
Дионис, расслабленно возлежащий на траве, окруженный мужчинами и женщинами, с обожанием смотрящими на него, обнимал длинноволосого молодого человека – девушку или парня, невозможно было понять. Когда Аполлон подошел ближе, Дионис с притворным беспокойством поинтересовался:
- Какой-то ты хмурый сегодня. Это не от того, что божественное провидение в твоем лице послало дурные вести пифии?
- Ты считаешь мою музыку несовершенной? – спросил Аполлон.
- Верно. Мне нравится другая.
- Другая?
- Музыка в ритме биения сердца. Звуки прибоя и свиста ветра под крылом орла. Музыка, где больше… чувств, - последнее слово было адресовано прижавшемуся к богу любовнику.
Аполлон недовольно поджал губы:
- Музыка, взывающая к страсти и затуманивающая ясное мышление.
- Тебе не нравится?
- Настоящее искусство взращивается в лоне спокойствия и объективной беспристрастности. Любое другое творение – и его оценка – несовершенны.
- Ну да, - ответил с улыбкой Дионис. – Но за ним все равно следует… неподвижность.
- Скорее истощение, - глаза Аполлона вспыхнули, когда ладонь одной из девушек проникла(очутилась под) под леопардовую шкуру.
Дионис скользнул изучающим взглядом по Аполлону, а потом потянул к себе ближайшую девушку, заставляя ее опуститься рядом с собой, и запечатлел томный поцелуй на ее губах.
Аполлон резко развернулся и пошел прочь. Но Дионис окликнул его:
- Ревнуешь, брат?
Сын Зевса остановился и оглянулся назад. Его золотые волосы сверкали в лучах заходящего солнца подобно кровавой луне.
- К чему?
- К тому, что слишком многие поддались моему теплу.
Аполлон повернулся к Дионису.
- Нет. Они слабы и их легко ввести в заблуждение. Кроме того, - мягко добавил он, - их философы говорят, что яблоко от яблони недалеко падает.
Дионис лениво пожал плечами:
- Возможно. Но они также говорят, что еще сильнее притягиваются противоположности.
- В своей философии, как и во многом другом, они противоречат сами себе.
- Или, возможно, правду нельзя так легко выделить.
- Моя музыка - это совершенство, и поэтому она так нравится богам. И детям богов, - ощетинился Аполлон.
- Ага, а моя музыка - это нечто несовершенное и потому нравится только смертным? - Аполлон не ответил, Дионис продолжил. - Верно. Я единственный из богов, имеющий смертную мать. И божественная кровь, струящаяся по моим венам сейчас, когда-то была обычной человеческой. Красной, как гранат. Но это позволяет мне понимать обе сущности - Божественную и земную.
- Ну и что? Обладание чем-то бесполезным, даже в большом количестве, не является богатством.
- О, я забыл, что ты всегда имел тягу к математике, - пробормотал Дионис. – И, тем не менее, это все, что принадлежит мне, Сребролукий Феб. Любовники охотно приходят в мою постель и остаются со мной. И мне не нужно подкупать их или угрожать. И они подтвердят справедливость моих слов. И знаешь почему?
Аполлон сердито нахмурился.
- Ответ в твоей музыке, ее спокойствии и совершенстве. Ты позволяешь свету быть без тепла. Любовники убегают от тебя потому, что знают: ты будешь касаться их так же, как касаешься струн своей кифары. Невозмутимо, бесстрастно.
Дионис поднялся, жестом приказав спутникам оставаться, и направился к Аполлону.
- Но я могу научить тебя другому, если ты позволишь мне.
- Пройдут века, но я и моя музыка все равно будем иметь превосходство, - откликнулся Аполлон ледяным голосом. - Дорианцы и фригийцы переживут лидийцев и ионийцев.
- Правда? - Дионис скрестил руки на груди. - Заключим пари?
Закат. Дельфы.
Небольшое плато спряталось между двумя скалами, скрывающими от посторонних глаз источник Касталии. Далеко внизу раскинулась равнина, темно-зеленая от оливковых древ. В небе мелькали силуэты парящих в вышине орлов. Поднимешь взор выше, на море, и можно заметить острые вершины Пеллопонеса, темнеющие над горизонтом.
Аполлон и Дионис ступили во тьму пещеры и прошли мимо склонившихся в почтении жрецов. Безмолвно, не спрашиваясь, те ушли, оставляя своих божественных гостей наедине.
Боги вступили в главный зал пещеры. У стены лежала большая плита. На ней были чаши с пшеницей, корзина с листьями и связка лавровых ветвей. Темные глянцевые листья в тусклом свете казались высохшими пятнами крови.
В центре пещеры на полу была сложена жаровня из ячеистого угля - Омфалос – средоточие, центр мира. Испарения поднимались от нее, окуривая сидящую рядом с ним жрицу.
Дионис подошел к ней, простирая руку:
- Матушка.
Старая и полуслепая, она взяла Диониса за руку, поднялась на ноги, склонясь в глубоком поклоне, и удалилась.
Когда она ушла, Аполлон взял ветвь из корзины и направился к скамье у жаровни, но Дионис перехватил его запястье.
- Не сюда.
Аполлон удивленно посмотрел на него:
- А куда? Пифия сжигает листья и дышит этим дымом.
- Мы не смертные женщины, - сказал Дионис, - способные улавливать только кратчайшие вспышки будущего.
Он взял ветвь из рук Аполлона и оторвал один листок.
- Мы боги и можем скользить по всему потоку времени. Но мы должны разделить эти видения вдвоем.
Дионис зажал лист в зубах и подался вперед. В его глазах блестели вызов и нетерпение.
Аполлон колебался, но все же наклонился, взял лист, зажатый между губами Диониса, разорвал его на две части и отдал одну часть брату.
- Если это какой-то обман, я буду весьма разочарован, - сказал он. - Ты обещал показать мне, чья музыка останется, твоя или моя, - Аполлон выдержал паузу. По его лицу скользнула тень неуверенности. - Но ведь там, в будущем, через несколько веков, мы будем по-прежнему известны. Так?
Дионис был удивлен:
- Конечно.
Он не отводил взгляда от Аполлона и положил одну часть листа на язык, а потом разжевал ее.
- Скажи мне, - спросил Дионис. - Ты хотел бы увидеть только своих последователей? Достанет ли у тебя смелости и любопытства увидеть и моих?
- Мне нужна правда, - твердо откликнулся Аполлон. - Покажи мне все.
- Как пожелаешь, - Дионис подвинул жаровню, а потом коснулся концом своего тирса трещины в полу. Камень дрогнул, и расщелина расширилась, озаряя пещеру красноватым заревом. Дионис отложил тирс в сторону и сбросил одежду на пол.
- Что ты делаешь? - удивленно поинтересовался Аполлон.
- Мы родились обнаженными, - ровным голосом ответил Дионис. - И должны вернуться такими же.
Когда Аполлон снял свою робу, они спустились в разверзнутую трещину. Там, внизу, клубилось что-то темное. Оно обвило Диониса своими дымчатыми щупальцами.
- Внук, - раздался низкий голос, исходящий от скал. - Ты так давно не навещал меня.
- Правда? - Дионис будто нежился в опутывающих его щупальцах. - Не знал, что Хронос следит за каждой песчинкой этого мира.
- Песчинкой? - пророкотал голос. - К чему ты принижаешь себя передо мной?
- Дедушка, я хочу провести своего бессмертного брата через века в будущее человечества.
- Зачем?
- Мы... заключили пари.
- Пари, - на этот раз гул был похож больше на смех. - Ну что ж, если так, то у вас есть мое разрешение.
Темные клубы дыма рассеялись, и в руках Диониса осталась каменная чаша, наполненная мерцающей жидкостью.
- Суть Времени, - пояснил Дионис, передавая чашу Аполлону. - Мы оба выпьем и отправимся в это путешествие вместе.
Камень вокруг них растаял, и на мгновение они оказались в центре золотой сияющей сферы. Но вдруг все вокруг померкло. Дионис положил руку на плечо Аполлона. Время расплылось, а тьма наполнилась сотней голосов: пел хор.
- Это мои последователи? - спросил Аполлон, указывая на ряд одетых в робы мужчин.
- Да, - подтвердил Дионис. - Самые рьяные из твоих последователей тридцать веков спустя.
- Покажи больше, - скомандовал Аполлон.
Видение рассеялось и вот уже перед ними стояло грандиозное сооружение, похожее на дворец во дворце. Перед ним сидел мужчина. Его пальцы скользили по столу, разделенному на равные полоски, нажимая на каждую. Ветер гулял по дюжине огромных труб, издавая звук, достойный кличу Посейдона.
- Это какой-то обман, на который ты уговорил ветер?
- Просто послушай, - настаивал Дионис. Его губы почти касались уха Аполлона. - Аполлон вскинул бровь, с немым вопросом глядя на Диониса, но уже через мгновение с его губ сорвался понимающий вздох.
- Это словно бусины, нанизанные на нить. Странная музыка, но все же я чувствую, что в ней музыкант ищет Совершенство.
- Все верно, - выдохнул Дионис, склоняясь ниже к шее Аполлона. - Еще?
- Да.
В следующий миг они увидели небольшую комнату, богато убранную золотом и лентами, словно они оказались при персидском дворе.
- Что это за странный инструмент? Струны как у лиры, но очертаниями напоминает женский стан? - спросил Аполлон. - И этот прут, сочетающий в себе одновременно стрелу и лук?
- И на этом инструменте можно играть, - сказал Дионис, скользнув рукой по талии Аполлона, привлекая брата ближе к себе. А человек, сидящий перед ними, в это мгновение коснулся смычком струн виолончели, извлекая тягучую красивую мелодию.
Аполлон вздрогнул.
- Что это? Эти звуки... словно осыпающиеся лепестки, сорванные ветром с цветка музыки, - с неохотой прокомментировал он. – Значит, это твои последователи?
- И твои, и мои, брат, - ответил Дионис. - Их музыка идет от сердца и от разума одновременно. Разум и эмоции. Дух, - юноша крепче обнял Аполлона. - И плоть.
- Этого не может быть! - ответил бог, затаив дыхание.
- Но это так, - возразил Дионис.
Звон струн и переливы свирели, трубы и барабаны, создавали музыку, яркую и буйную, словно цветущий сад или весенний лес, переливающуюся всеми цветами. Хвастовство и бесстрашие, надежда и стремление. Военные марши и томные переливающиеся пассажи мелодии соблазнения. Сеющая отчаяние и успокоение, музыка, словно безумные богини мести, Эринии, бесстрашно бросалась вперед, гремела вокруг. Подобно накатывающим волнам прибоя, она то надвигалась, то отступала прочь. Она была повсюду, как пение птиц, как звон мечей в яростном бою, словно выкрикнутое в сердцах проклятие, гроза, грохочущая в затянутом свинцовыми тучами небе. Музыка словно галантный танцор со скрытым маской лицом, лавирующий между воинами. Смех, полный фальши, отчаяния и безутешного одиночества - так борются птицы, попавшие в силки. Музыка сводила с ума, откликаясь грохотом сотни осыпающихся в пропасть камней. Она наполняла сердце таким мужеством и страданием, что глаза застилало пеленой слез… Музыка ласкала, как умелая любовница, доставляя невыносимое удовольствие. Она разливалась подобно морю, разбивающемуся в бурю о прибрежные скалы. Музыка звучала, сметая границы, мешая связно мыслить…
- Хватит! - воскликнул Аполлон. Его тело было напряжено от удовольствия. - Хватит! Я... я сдаюсь.
Темнота опустилась вместе с тишиной.
Аполлон, истощенный и уставший, ощутил, что тело, которое он прижимал к себе, холодно, словно лед.
- Почему? – прошептал он, глядя на темноволосого бога в своих объятиях.
- Может быть потому, что в нем текла смертная кровь? – вновь послышался голос от каменных стен.
- Почему так пусто в моей душе? Что жжет мои глаза, причиняя боль?
- Печаль, - ответил Хронос.
Аполлон коснулся поцелуем холодных губ Диониса. Впервые слезы струились по золотистой коже бессмертного. Он оставил Диониса здесь же, где они лежали, и удалился на север, в землю гипербореев, унося с собой свое горе.
Прошло время. И над могилой взвился дымок. Поднялась луна, и плач младенца разорвал тишину ночи, высокий, чистый, совершенный…
Примечание автора:
Aoidos – сущ. 1. Певец, менестрель, бард. 2. Пение соловья. 3. Чародей, волшебник.
прил. музыкальный, мелодичный, гармоничный.
Основной книгой, которая использовалась при написании, является книга «Боги в каждом», Дж. Ш. Болейн. Благодаря ей, я освежила в памяти бесславные фиаско, которые терпел Аполлон с женщинами, – Дафна убежала от него (и превратилась в лавровое дерево); ему пришлось купить за дар прорицания право возлечь с Кассандрой; Коронида, мать Асклепия, которую отвергнутый и разгневанный Аполлон превратил в ворону.
В книге Болейн я также нашла один любопытный миф, о котором я никогда не слышала (или, возможно, просто забыла), о том, что Дельфы считались могилой Диониса, а Аполлон уходит оттуда на три месяца в году, уступая храм Дионису, умирающему и возрождающему снова.
Еще две книги посвящены видению искусства с точки зрения Аполлона и Диониса. Это Р. Грейвз «Греческая мифология» (подтверждается многое из книги Болейн), «Рождение трагедии» Ницше.
Для того, чтобы лучше понять образ Диониса, созданный мною в этом фанфике, я бы порекомендовала К. Ланнам «Десять чаш вина». Так что читайте, наслаждайтесь, делитесь впечатлениями.
В центре комнаты стояла величественная фигура в белом одеянии, сияющем настолько ярко, что все вокруг меркло перед этим светом. Аполлон, сын Зевса, сребролукий бог, но на этот раз он держал в руках кифару, небрежно скользя пальцами по ее струнам, наполняя залу божественной красотой музыки.
Его слушатели ловили каждый звук. На троне сидел его отец, Зевс. Он рассеянно перебирал курчавые волосы виночерпия, устроившегося у его ног. Рядом с Громовержцем восседала Царица Гера, устремив гордый взгляд вперед. Вокруг расположились остальные боги. Светловолосая Артемида, с обожанием на лице смотрящая на брата. Застывшая в задумчивости сероглазая Афина. Гермес, усевшийся, скрестив ноги, у основания колоны. Прямо напротив него возлежала богиня красоты Афродита. Ее губы были слегка приоткрыты, а глаза загадочно мерцали в лучах света. Рядом с богиней сидел ее муж, хромой кузнец бородатый Гефест. Он покачивал головой в такт музыке, почти каждый раз, когда пальцы Аполлона ударяли по струнам.
И лишь на одного бога, казалось, не действовало очарование музыки. В конце зала, небрежно опершись спиной на колону, сидел юноша. Взгляд его дымчато-серых глаз был устремлен куда-то вдаль.. Длинные пряди небрежно спадали, почти закрывая его лицо, на обнаженные плечи. Леопардовая шкура, прикрывавшая их, сползла. Уголки губ юноши слегка приподнимались в ленивой усмешке, когда он изучающе разглядывал светлое совершенство своего сводного брата-аскета.
Сумерки. Гора Ниса.
Солнце едва скрылось за горизонтом, когда Аполлон, спустившись с небес подобно сверкающей комете, ступил на холм. Если бы это был Олимп, то уже повсюду гремела бы музыка, встречающая его, но в этот раз все было по-другому.
Мужчины и женщины играли на авлосах. Мелодия вплеталась в барабанную дробь, а танцоры вертелись, притоптывая в такт. Везде, куда ни посмотри, были извивающиеся тела и тени. Среди любовников и танцоров свободно бродили пантеры, леопарды и рыси.
Дионис, расслабленно возлежащий на траве, окруженный мужчинами и женщинами, с обожанием смотрящими на него, обнимал длинноволосого молодого человека – девушку или парня, невозможно было понять. Когда Аполлон подошел ближе, Дионис с притворным беспокойством поинтересовался:
- Какой-то ты хмурый сегодня. Это не от того, что божественное провидение в твоем лице послало дурные вести пифии?
- Ты считаешь мою музыку несовершенной? – спросил Аполлон.
- Верно. Мне нравится другая.
- Другая?
- Музыка в ритме биения сердца. Звуки прибоя и свиста ветра под крылом орла. Музыка, где больше… чувств, - последнее слово было адресовано прижавшемуся к богу любовнику.
Аполлон недовольно поджал губы:
- Музыка, взывающая к страсти и затуманивающая ясное мышление.
- Тебе не нравится?
- Настоящее искусство взращивается в лоне спокойствия и объективной беспристрастности. Любое другое творение – и его оценка – несовершенны.
- Ну да, - ответил с улыбкой Дионис. – Но за ним все равно следует… неподвижность.
- Скорее истощение, - глаза Аполлона вспыхнули, когда ладонь одной из девушек проникла(очутилась под) под леопардовую шкуру.
Дионис скользнул изучающим взглядом по Аполлону, а потом потянул к себе ближайшую девушку, заставляя ее опуститься рядом с собой, и запечатлел томный поцелуй на ее губах.
Аполлон резко развернулся и пошел прочь. Но Дионис окликнул его:
- Ревнуешь, брат?
Сын Зевса остановился и оглянулся назад. Его золотые волосы сверкали в лучах заходящего солнца подобно кровавой луне.
- К чему?
- К тому, что слишком многие поддались моему теплу.
Аполлон повернулся к Дионису.
- Нет. Они слабы и их легко ввести в заблуждение. Кроме того, - мягко добавил он, - их философы говорят, что яблоко от яблони недалеко падает.
Дионис лениво пожал плечами:
- Возможно. Но они также говорят, что еще сильнее притягиваются противоположности.
- В своей философии, как и во многом другом, они противоречат сами себе.
- Или, возможно, правду нельзя так легко выделить.
- Моя музыка - это совершенство, и поэтому она так нравится богам. И детям богов, - ощетинился Аполлон.
- Ага, а моя музыка - это нечто несовершенное и потому нравится только смертным? - Аполлон не ответил, Дионис продолжил. - Верно. Я единственный из богов, имеющий смертную мать. И божественная кровь, струящаяся по моим венам сейчас, когда-то была обычной человеческой. Красной, как гранат. Но это позволяет мне понимать обе сущности - Божественную и земную.
- Ну и что? Обладание чем-то бесполезным, даже в большом количестве, не является богатством.
- О, я забыл, что ты всегда имел тягу к математике, - пробормотал Дионис. – И, тем не менее, это все, что принадлежит мне, Сребролукий Феб. Любовники охотно приходят в мою постель и остаются со мной. И мне не нужно подкупать их или угрожать. И они подтвердят справедливость моих слов. И знаешь почему?
Аполлон сердито нахмурился.
- Ответ в твоей музыке, ее спокойствии и совершенстве. Ты позволяешь свету быть без тепла. Любовники убегают от тебя потому, что знают: ты будешь касаться их так же, как касаешься струн своей кифары. Невозмутимо, бесстрастно.
Дионис поднялся, жестом приказав спутникам оставаться, и направился к Аполлону.
- Но я могу научить тебя другому, если ты позволишь мне.
- Пройдут века, но я и моя музыка все равно будем иметь превосходство, - откликнулся Аполлон ледяным голосом. - Дорианцы и фригийцы переживут лидийцев и ионийцев.
- Правда? - Дионис скрестил руки на груди. - Заключим пари?
Закат. Дельфы.
Небольшое плато спряталось между двумя скалами, скрывающими от посторонних глаз источник Касталии. Далеко внизу раскинулась равнина, темно-зеленая от оливковых древ. В небе мелькали силуэты парящих в вышине орлов. Поднимешь взор выше, на море, и можно заметить острые вершины Пеллопонеса, темнеющие над горизонтом.
Аполлон и Дионис ступили во тьму пещеры и прошли мимо склонившихся в почтении жрецов. Безмолвно, не спрашиваясь, те ушли, оставляя своих божественных гостей наедине.
Боги вступили в главный зал пещеры. У стены лежала большая плита. На ней были чаши с пшеницей, корзина с листьями и связка лавровых ветвей. Темные глянцевые листья в тусклом свете казались высохшими пятнами крови.
В центре пещеры на полу была сложена жаровня из ячеистого угля - Омфалос – средоточие, центр мира. Испарения поднимались от нее, окуривая сидящую рядом с ним жрицу.
Дионис подошел к ней, простирая руку:
- Матушка.
Старая и полуслепая, она взяла Диониса за руку, поднялась на ноги, склонясь в глубоком поклоне, и удалилась.
Когда она ушла, Аполлон взял ветвь из корзины и направился к скамье у жаровни, но Дионис перехватил его запястье.
- Не сюда.
Аполлон удивленно посмотрел на него:
- А куда? Пифия сжигает листья и дышит этим дымом.
- Мы не смертные женщины, - сказал Дионис, - способные улавливать только кратчайшие вспышки будущего.
Он взял ветвь из рук Аполлона и оторвал один листок.
- Мы боги и можем скользить по всему потоку времени. Но мы должны разделить эти видения вдвоем.
Дионис зажал лист в зубах и подался вперед. В его глазах блестели вызов и нетерпение.
Аполлон колебался, но все же наклонился, взял лист, зажатый между губами Диониса, разорвал его на две части и отдал одну часть брату.
- Если это какой-то обман, я буду весьма разочарован, - сказал он. - Ты обещал показать мне, чья музыка останется, твоя или моя, - Аполлон выдержал паузу. По его лицу скользнула тень неуверенности. - Но ведь там, в будущем, через несколько веков, мы будем по-прежнему известны. Так?
Дионис был удивлен:
- Конечно.
Он не отводил взгляда от Аполлона и положил одну часть листа на язык, а потом разжевал ее.
- Скажи мне, - спросил Дионис. - Ты хотел бы увидеть только своих последователей? Достанет ли у тебя смелости и любопытства увидеть и моих?
- Мне нужна правда, - твердо откликнулся Аполлон. - Покажи мне все.
- Как пожелаешь, - Дионис подвинул жаровню, а потом коснулся концом своего тирса трещины в полу. Камень дрогнул, и расщелина расширилась, озаряя пещеру красноватым заревом. Дионис отложил тирс в сторону и сбросил одежду на пол.
- Что ты делаешь? - удивленно поинтересовался Аполлон.
- Мы родились обнаженными, - ровным голосом ответил Дионис. - И должны вернуться такими же.
Когда Аполлон снял свою робу, они спустились в разверзнутую трещину. Там, внизу, клубилось что-то темное. Оно обвило Диониса своими дымчатыми щупальцами.
- Внук, - раздался низкий голос, исходящий от скал. - Ты так давно не навещал меня.
- Правда? - Дионис будто нежился в опутывающих его щупальцах. - Не знал, что Хронос следит за каждой песчинкой этого мира.
- Песчинкой? - пророкотал голос. - К чему ты принижаешь себя передо мной?
- Дедушка, я хочу провести своего бессмертного брата через века в будущее человечества.
- Зачем?
- Мы... заключили пари.
- Пари, - на этот раз гул был похож больше на смех. - Ну что ж, если так, то у вас есть мое разрешение.
Темные клубы дыма рассеялись, и в руках Диониса осталась каменная чаша, наполненная мерцающей жидкостью.
Ночь. Омфалос.
- Суть Времени, - пояснил Дионис, передавая чашу Аполлону. - Мы оба выпьем и отправимся в это путешествие вместе.
Камень вокруг них растаял, и на мгновение они оказались в центре золотой сияющей сферы. Но вдруг все вокруг померкло. Дионис положил руку на плечо Аполлона. Время расплылось, а тьма наполнилась сотней голосов: пел хор.
- Это мои последователи? - спросил Аполлон, указывая на ряд одетых в робы мужчин.
- Да, - подтвердил Дионис. - Самые рьяные из твоих последователей тридцать веков спустя.
- Покажи больше, - скомандовал Аполлон.
Видение рассеялось и вот уже перед ними стояло грандиозное сооружение, похожее на дворец во дворце. Перед ним сидел мужчина. Его пальцы скользили по столу, разделенному на равные полоски, нажимая на каждую. Ветер гулял по дюжине огромных труб, издавая звук, достойный кличу Посейдона.
- Это какой-то обман, на который ты уговорил ветер?
- Просто послушай, - настаивал Дионис. Его губы почти касались уха Аполлона. - Аполлон вскинул бровь, с немым вопросом глядя на Диониса, но уже через мгновение с его губ сорвался понимающий вздох.
- Это словно бусины, нанизанные на нить. Странная музыка, но все же я чувствую, что в ней музыкант ищет Совершенство.
- Все верно, - выдохнул Дионис, склоняясь ниже к шее Аполлона. - Еще?
- Да.
В следующий миг они увидели небольшую комнату, богато убранную золотом и лентами, словно они оказались при персидском дворе.
- Что это за странный инструмент? Струны как у лиры, но очертаниями напоминает женский стан? - спросил Аполлон. - И этот прут, сочетающий в себе одновременно стрелу и лук?
- И на этом инструменте можно играть, - сказал Дионис, скользнув рукой по талии Аполлона, привлекая брата ближе к себе. А человек, сидящий перед ними, в это мгновение коснулся смычком струн виолончели, извлекая тягучую красивую мелодию.
Аполлон вздрогнул.
- Что это? Эти звуки... словно осыпающиеся лепестки, сорванные ветром с цветка музыки, - с неохотой прокомментировал он. – Значит, это твои последователи?
- И твои, и мои, брат, - ответил Дионис. - Их музыка идет от сердца и от разума одновременно. Разум и эмоции. Дух, - юноша крепче обнял Аполлона. - И плоть.
- Этого не может быть! - ответил бог, затаив дыхание.
- Но это так, - возразил Дионис.
Звон струн и переливы свирели, трубы и барабаны, создавали музыку, яркую и буйную, словно цветущий сад или весенний лес, переливающуюся всеми цветами. Хвастовство и бесстрашие, надежда и стремление. Военные марши и томные переливающиеся пассажи мелодии соблазнения. Сеющая отчаяние и успокоение, музыка, словно безумные богини мести, Эринии, бесстрашно бросалась вперед, гремела вокруг. Подобно накатывающим волнам прибоя, она то надвигалась, то отступала прочь. Она была повсюду, как пение птиц, как звон мечей в яростном бою, словно выкрикнутое в сердцах проклятие, гроза, грохочущая в затянутом свинцовыми тучами небе. Музыка словно галантный танцор со скрытым маской лицом, лавирующий между воинами. Смех, полный фальши, отчаяния и безутешного одиночества - так борются птицы, попавшие в силки. Музыка сводила с ума, откликаясь грохотом сотни осыпающихся в пропасть камней. Она наполняла сердце таким мужеством и страданием, что глаза застилало пеленой слез… Музыка ласкала, как умелая любовница, доставляя невыносимое удовольствие. Она разливалась подобно морю, разбивающемуся в бурю о прибрежные скалы. Музыка звучала, сметая границы, мешая связно мыслить…
- Хватит! - воскликнул Аполлон. Его тело было напряжено от удовольствия. - Хватит! Я... я сдаюсь.
Восход луны. Триумф Диониса.
Темнота опустилась вместе с тишиной.
Аполлон, истощенный и уставший, ощутил, что тело, которое он прижимал к себе, холодно, словно лед.
- Почему? – прошептал он, глядя на темноволосого бога в своих объятиях.
- Может быть потому, что в нем текла смертная кровь? – вновь послышался голос от каменных стен.
- Почему так пусто в моей душе? Что жжет мои глаза, причиняя боль?
- Печаль, - ответил Хронос.
Аполлон коснулся поцелуем холодных губ Диониса. Впервые слезы струились по золотистой коже бессмертного. Он оставил Диониса здесь же, где они лежали, и удалился на север, в землю гипербореев, унося с собой свое горе.
Прошло время. И над могилой взвился дымок. Поднялась луна, и плач младенца разорвал тишину ночи, высокий, чистый, совершенный…
Примечание автора:
Aoidos – сущ. 1. Певец, менестрель, бард. 2. Пение соловья. 3. Чародей, волшебник.
прил. музыкальный, мелодичный, гармоничный.
Основной книгой, которая использовалась при написании, является книга «Боги в каждом», Дж. Ш. Болейн. Благодаря ей, я освежила в памяти бесславные фиаско, которые терпел Аполлон с женщинами, – Дафна убежала от него (и превратилась в лавровое дерево); ему пришлось купить за дар прорицания право возлечь с Кассандрой; Коронида, мать Асклепия, которую отвергнутый и разгневанный Аполлон превратил в ворону.
В книге Болейн я также нашла один любопытный миф, о котором я никогда не слышала (или, возможно, просто забыла), о том, что Дельфы считались могилой Диониса, а Аполлон уходит оттуда на три месяца в году, уступая храм Дионису, умирающему и возрождающему снова.
Еще две книги посвящены видению искусства с точки зрения Аполлона и Диониса. Это Р. Грейвз «Греческая мифология» (подтверждается многое из книги Болейн), «Рождение трагедии» Ницше.
Для того, чтобы лучше понять образ Диониса, созданный мною в этом фанфике, я бы порекомендовала К. Ланнам «Десять чаш вина». Так что читайте, наслаждайтесь, делитесь впечатлениями.