Романтики с большой дороги (1 часть)

[faceless-liar]

Название: Романтики с большой дороги
Переводчик: Sky Smuggler
Бета:  julia-sp,  Alleeya
Иллюстрация:  Болотный Доктор,  Andy Wendigo
Оригинал: assassins down the avenue by primavera (1 часть), Villains Around the Boulevard by affectingly (2 часть), разрешение получено.
Ссылки на оригинал: 1 часть; 2 часть
Размер: миди, 10394 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: миррор!Чепел/миррор!Скотт, миррор!Кирк/миррор!Маккой, миррор!Чепел/миррор!Корби, миррор!Джослин/миррор!Маккой
Категория: гет, слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: история о двух любовниках Кристины Чепел и одном - капитана Джеймса Т. Кирка в миррор-вселенной.
Предупреждения: неграфическое описание насилия, легкий BDSM.
Примечание: фанфик переведен для команды Star Trek на Фандомной битве 2014.

Большая красивая иллюстрация к фанфику <3

1 часть

1 часть


Она любит Роджера Корби, несмотря на все разумные доводы.

Он дьявольски притягателен и жесток. Когда он берёт её, то оставляет длинные красные шрамы по всей спине и кровавые следы от укусов на плечах. Ему нравится смотреть, как на её загорелой коже расцветают синяки, нравятся эти метки: сначала фиолетовые, потом жёлтые и, наконец, коричневые. Или все цвета сразу.

Роджер оставляет красные засосы и безжалостно метит чувствительные участки её тела. Он подходит к делу основательно: растягивает её словно лабораторное животное, привязывая за руки и за ноги, и руководствуется схемой, заранее нарисованной в планшете.

Корби регулярно трахает всех длинноногих медсестер с упругой задницей, которые заходят в двери его кабинета, но Кристина всё равно любит его.

Но наступает день, когда он прижимает её сильной рукой к стене и говорит, что между ними всё кончено. Роджер коротко, почти нежно касается губами её губ, а потом надавливает большим и указательным пальцами на её правое веко, пока она не срывает голос от крика, когда зрение меркнет.

Он выдавливает глазное яблоко и вздыхает с глубоким разочарованием.

Глаз уже не восстановить. Она не помнит, как дрожащими руками лихорадочно пристраивает кусок материи, закрывая пустую глазницу, и выпивает пятую часть бутылки бурбона, пока Роджер трахает регистраторшу в её кабинете.


***


Кристина хоронит себя в тесной квартирке на три недели. Острая боль, заполняющая пустую глазницу, не даёт ей уснуть по ночам. Дневной свет раздражает оставшийся глаз, а цвета вокруг кажутся невыносимо яркими. Целый мир пытается проникнуть в неё через единственный глаз, и от этого голова раскалывается на кусочки.

Ей сложно контролировать свои движения, она цепляется за мебель при ходьбе, а читать медицинские отчёты без перерыва на отдых вообще невозможно. Проходит месяц, прежде чем она снова обретает способность полностью контролировать левую часть тела.

Когда она читает о том, что Роджер Корби за свою преданность Терранской империи удостоился чести служить в Звездном Флоте, Кристина не может сдержать вопля, от которого едва не содрогаются стены. Ярость подогревает её выздоровление. Она читает, чтобы укрепить зрение, и узнаёт, что Роджер — выдающийся медик-нейрохирург и археолог — присоединился к Звёздному Флоту.

На следующий день Чепел регистрируется как квалифицированная медсестра в ближайшем призывном пункте.

Роджера почти сразу назначают старшим офицером по медицине на имперский звездолёт «Энтерпрайз». А она должна пройти базовый курс подготовки. На то, чтобы заработать достаточно денег на обучение для службы на борту космического корабля, уходит год. Она игнорирует презрительные смешки других кадетов, которые имеют два глаза, но не имеют достаточно здравого смысла, чтобы держать рот на замке.

Она носит кинжал, прикрепляя его к форме медсестры вместе со стандартным обмундированием и заставляя докторов постарше нервничать. В своей группе Кристина учится лучше всех, распространяя ореол ужаса среди более слабых сокурсниц.

Через три недели после долгожданного назначения на корабль она сталкивается с Роджером. Он помят, одежда пропитана потом — возвращается от очередной оттраханной им обладательницы упругой задницы.

Чепел думает, что в данном случае пословица «око за око» подходит как нельзя лучше.

Он разбил её сердце, так что она вырезает у него сердце из груди.


***


Джеймс Кирк становится капитаном неожиданно. Вот Кристофер Пайк сидит в капитанском кресле, а потом — его нет. Кристина никогда раньше не встречалась с Кирком, но, как и все, знает о его репутации.

У Кирка есть связи и мозги. А ещё он молод. Коллегия Адмиралов боится его, как и весь сектор Галактики. Девушки кадеты борются за право оказаться в его постели, а потом носят синяки с гордостью.

Вместе с Кирком на корабле появляются новые лица. Рулевой МакКенна, форменный психопат, пропадает в пересменок, и никому нет до этого дела. Хикару Сулу из Сан-Франциско со своими деньгами и страстью ко всему ядовитому и острому занимает его место. Бейли, подонок, которого Кристине пришлось порезать не один раз, обнаруживается в своей каюте в луже крови, которую выпустили из него, вскрыв, кажется, все крупные артерии.

Никто не говорит прямо, но Кристина знает, что это сделал молодой русский парень. Его большие щенячьи глаза и хилое телосложение ни на секунду не заставляют её усомниться в его причастности к убийству. Она проводила медосмотр, видела отметины на его предплечьях — следы от кинжала, — и знает, что он пережил четыре нападения, причём таких, после которых мало кто выживает.

Томас Бейтс, закадычный друг Пайка и старший офицер по связи, единственный из старших офицеров, кто остаётся жив после смены капитана. Он уходит со службы мирно, и за это надо сказать спасибо Пайку и его связям. Бейтс выходит в отставку, чтобы поселиться в небольшом летнем домике где-то в Лаваранской системе, а его место занимает Нийота Ухура. Её холодные тёмные глаза оглядывают мостик так, словно она королева среди своих подданных.

Вместе с Кирком на корабль приходит его команда. Старший помощник — первый в истории вулканец, а после того как Кристина позаботилась о Роджере, позиция старшего офицера по медицине оказывается вакантной, и её занимает привлекательный мужчина с угрюмым выражением лица. При первой же встрече Кирк хлопает его по заднице, отправляя в медотсек.

Кристине нравится Кирк. У него озорные глаза. Они голубого цвета, почти такого же, как и её единственный глаз. А ещё у него хвастливая улыбка, которая каким-то непостижимым образом сочетает в себе игривость и угрозу. Кроме того, он оставил за ней должность старшей медсестры.

Джеймс позволяет ей развлекаться с несколькими особо надоедливыми членами экипажа, не имея ничего против того, что они возвращаются из медотсека без одного или нескольких пальцев, а ещё он от души смеётся, когда Кристина рассказывает ему о Роджере.

Ей нравится Кирк. И нравится та власть, которой она обладает благодаря своей работе. Роджер мёртв уже три месяца, её месть свершилась, но она всё ещё на борту «Энтерпрайз». Неплохо, не правда ли?


***


Маккой по всем параметрам — шикарный мужчина. Он высокий, сильный, а голос у него с грубоватой хрипотцой и южным акцентом, который особенно явно чувствуется, когда он устал или раздражён.

У него длинные пальцы и извращённый ум, а ещё Леонард умеет извлекать из своих пациентов самые восхитительные крики, которые Кристина когда-либо слышала. Он двигается по медотсеку, раздавая указания, с грацией дирижера, управляющего оркестром, и владеет скальпелем с нечеловеческой точностью и ловкостью.

Однажды Чепел видит, как он вырезает легкие из человека, умудряясь при этом поддерживать его жизнь в течение всей экзекуции.

Она уважает Маккоя так, как никогда не уважала Роджера, отдавая должное его умениям и способностям, а он в ответ доверяет ей всю организационную работу. Кристине настолько нравится Леонард, что она однажды даже говорит ему об этом, находя какое-то странное удовлетворение в его уверенном присутствии, таящем для других угрозу.

В тот день они проводят опыты на центарианцах, один из них вырывается из ограничителей и чиркает большим синим когтем Маккоя по лицу.

Разразившись отборным матом, Леонард хватается ладонью за окровавленное лицо. Кристина бьёт центарианца кинжалом, а потом берёт салфетку и прижимает её к лицу Маккоя.

Кирк выбирает именно этот момент, чтобы войти в медотсек. Задиристая ухмылочка на его лице тут же меркнет, когда он видит, что салфетка, прижатая к лицу Маккоя, в крови, а на лабораторном столе расползается голубая лужа крови центаврианца.

— Проблемы? — интересуется капитан, и Маккой что-то бурчит сквозь её руки. Кирк вразвалочку подходит к ним, махнув рукой, чтобы Кристина отошла, и отнимает салфетку от лица доктора, чтобы оценить причинённый вред.

— Доложите обстановку.

Кристина невольно вытягивается в струнку, сводя пятки вместе.

— Центарианец вырвался из ограничителей и расцарапал лицо доктора Маккоя, капитан. Я убила его.

— Можете подлатать? — голубые глаза Кирка зловеще блестят и скользят по красному шраму, рассекающему лицо Леонарда от правой брови до левой щеки.

— Конечно, капитан.

Кирк понимающе хмыкает, а его большой палец аккуратно скользит по коже вокруг раны. Маккой с трудом сдерживает дрожь.

— Не нужно, — наконец говорит Кирк. — Этот центарианец сделал мне одолжение.

Леонард рычит и отбрасывает руку Кирка в сторону с таким бунтарским видом, за который другой бы уже поплатился жизнью.

— Это какое же? — рявкает доктор, расправляя плечи так, словно собрался драться. — Порезав меня?!

Кирк бесстрастно смотрит на него, а потом, подавшись вперёд, сжимает пальцами щёку Маккоя.

— Нет. Подпортив твоё смазливое личико. Может быть, теперь мне не придётся наказывать членов экипажа за неподобающие мысли о моём докторе.

Маккой так резко сжимает зубы, что Кристина почти слышит клацанье.

— Так точно, капитан, — шипит он.

Пронизывающий взгляд Кирка перемещается на Кристину. Уголки его губ изгибаются в мальчишеской ухмылке. Он тянется к повязке на её глазу и двигает пальцем по кругу, касаясь ткани. Она почти чувствует это прикосновение и невольно вздрагивает.

— Вот так. Намного лучше, — хищно улыбается Кирк и неспешно выходит из медотсека с таким же невозмутимым видом, с которым и вошёл.

Зашив шёлковой нитью рану Маккоя, Кристина смывает со своих рук кровь доктора и липкую синюю кровь центарианца. Она смотрит в зеркало над раковиной и наконец понимает, что имел в виду Кирк. Густой синей кровью капитан нарисовал ей на повязке глаз.



***


Кристина натыкается на Кирка и Маккоя так часто, что они уже не замечают её.

Она ловит их в каждой удобной позиции на каждой подходящей поверхности. Она видит Леонарда на коленях, а Джеймса — на спине. Видит их, распростёртых на столах, диванах, на полу, у стен и дверей.

Сегодняшний день — не исключение. Кирк нагнул Маккоя у стола, входя в него неторопливыми, глубокими толчками, заставляющими Леонарда плавиться и слабеть в руках капитана. Иногда капитан любит устроить небольшое шоу, заставляя Маккоя маяться всю смену, просить до хрипоты в горле, пока капитан, наконец, не снисходит и не подпускает его к себе.

В такие дни терпение Кристины иссякает, а её задержки после смены заканчиваются тем, что приходится лечить последствия мести Маккоя. Кирк всегда приходит в медотсек в крови и синяках и выглядит хорошо, качественно оттраханным. Он улыбается и отпускает сальные комментарии о её груди и заднице, но никогда не пытается прикоснуться к ней.

У Маккоя и Кирка самые странные отношения во всём экипаже. Кристина может утверждать это наверняка, зная о том, что Ухуре каким-то образом удалось затащить в постель Спока и при этом не получить неприятных последствий.

Именно из-за Ухуры Кристина и оказалась сейчас в кабинете Маккоя. Нийота получила срочное и очень важное сообщение и передала его медсестре — у Кристины талант находить Маккоя, а где Маккой, там, скорее всего, и капитан.

— Лучше бы, чтобы это было очень важно, Чепел, — сухо замечает Кирк, входя в Леонарда до упора и замирая.

— Разрешение на прибытие на борт, которое вы должны подписать, капитан. — Она смотрит на Кирка, не смея опустить взгляд на своего начальника. Капитан без колебаний выколет ей второй глаз, а потом изобьёт.

Кирк вздыхает, бессовестно выходит из Маккоя и машет рукой, чтобы она передала ему документ. Леонард стонет и сползает по столу. Его дыхание прерывистое и быстрое.

Лицо капитана проясняется по мере того, как он читает написанное.

— Грёбаный ты сукин сын! — он смеётся, наклоняется и кусает Маккоя за плечо.

— Помоги нам Бог… — раздражённо бормочет доктор, отталкивая жадный рот Кирка. Кажется, он знает, почему тот так взволнован. Леонард натягивает брюки, вздрагивает и тянется к рубашке. Кирк стреляет в него взглядом, в котором совершенно явно читается: «Мы ещё не закончили», а потом широко улыбается.

— Чепел! — рявкает он, и Кристина вздрагивает от неожиданности. — Скажи экипажу на мостике откупорить бутылку хорошей выпивки: Скотти возвращается домой.


***


«Скотти» — это Монтгомери Скотт, сын Уоллеса Скотта, «Шотландского Мясника».

В детстве за непослушание мама пугала Кристину историями о Мяснике — дородном, здоровенном капитане, который своим огромным топором прорубил себе карьеру на второсортной враждебно настроенной планете и объявил себя королем. Империя, взбудораженная обещанным ей богатством планеты, подтвердила его полномочия.

Кристина ждёт, что Монтгомери окажется избалованным, высокомерным дикарём, а он выглядит озорным пареньком, который, шагая по кораблю, ухмыляется всем вокруг и насвистывает песенки. Он перерезал две глотки, чтобы стать старшим инженером, и всю вечеринку, посвящённую его стремительному назначению, Кирк улыбается.

Вместо того чтобы, как отец, прорубаться сквозь врагов, Монтгомери любит разгерметизировать капсулы челноков или открывать шлюзы, чтобы создать вакуум в помещении, а потом шутить и делать ставки, сколько времени потребуется внутреннему давлению, чтобы разорвать органы человека на части, прежде чем его высосет в открытый космос.

Монтгомери — лучший друг Кирка. Они вместе пьют, шутят, и Скотти пытается обхитрить Кирка в карты. Капитан полностью доверяет ему и в свою очередь муштрует краснорубашечников, чтобы они не стали новыми жертвами неожиданной декомпрессии.

Скотти изобрел агонайзер, ещё учась в Академии. Проведя очередную ночь в компании Кирка и виски, он соорудил свой первый прибор из барахла, валяющегося вокруг стола для покера. Он заставляет «Энтерпрайз» урчать как котёнка, настраивает орудия и улучшает варп-двигатель. Он специалист по межпространственным перемещениями, но никогда не хвастается своими умениями.

По всем показателям Скотти достаточно хорош, чтобы стать капитаном собственного корабля, но он предпочитает наслаждаться инженерным отсеком, избегая серьёзных обязательств, которые неизбежно следуют за капитанским званием. Ему нравится, когда его руки в машинном масле, нравится шум инженерных систем.

У Скотти тёмно-синие, почти серые глаза, а волосы — словно сияющая медь. Они торчат в разные стороны и наэлектризованы, как у безумного ученого. Его борода немного темнее волос, а на шее длинный толстый розовый шрам — след от нападения, — и от этого кажется, будто его шея улыбается. Монтгомери ухмыляется, сверкая зубами, а его акцент скользит по её коже словно масло.

Сейчас Кристина сняла с него рубашку и обрабатывает регенератором кожу на груди, залечивая ожог третьей степени, полученный от взрыва в инженерном отсеке, который убил четырёх людей. У Скотти широкие сильные руки и налитые, чётко очерченные мышцы. Под обгоревшей кожей, которую Кристина постепенно восстанавливает, проступает мелкая россыпь веснушек. Он совершенно не тянет на принца.

Скотти улыбается, глядя на неё. Его взгляд ясен, а зрачки расширены от анестезии, которую она ввела ему. Пальцы Монтгомери обхватывают её запястье, и поначалу это заставляет её напрячься, но потом его большой палец принимается легонько скользить по её запястью вверх и вниз, посылая импульсы по натянутым до предела нервам.

Чепел старательно обрабатывает каждый ожог и не может удержаться от того, чтобы в конце концов не провести по новой розовой коже пальцами. Его мышцы напрягаются под прикосновениями, а сама Кристина уже на таком пределе, что не может унять дрожь.

— Знаешь, — начинает Скотти. Его голос низкий, с сальными нотками. Кристина чувствует горячую вспышку между ног. Его глаза мерцают, а губы растягиваются в улыбке, — ты ведь стоишь перед принцем, девочка.

Однако, тремя часами позже, когда благодаря Монтгомери она срывает горло от крика, ей уже всё равно.


***


Когда они трахаются, кажется, словно они делают это последний раз перед смертью. Монти прижимает её к стене, скользит мозолистыми пальцами под её юбку и ласкает её клитор быстрыми короткими движениями, которые заставляют её забыть обо всём, кроме его пальцев, и желать большего.

Она обхватывает его талию дрожащими ногами, а он отпускает её запястья, уверенно подхватывая под бёдра, используя свою силу, чтобы поднять её и прижать к стене, а потом доводит до разрядки, используя только пальцы.

Скотти кусает её, царапает, оставляет синяки и красные, яркие метки на шее. После него Кристина чувствует себя опустошённой. Сначала Монтгомери скользит ладонями по её животу, а потом касается его губами, разводит её ноги, вылизывает складки лона, и она кончает от проникающего в неё языка. Чепел сжимает бедрами его голову, кричит и выгибается, а Скотти посмеивается и ласкает, вылизывая её еще активнее, заставляя вилять бедрами, чтобы насадиться на его язык, потом — на его пальцы, а потом — на большой твёрдый член.

Иногда он надоедает ей, ошиваясь вокруг медотсека с мелкими царапинами и порезами и требуя, чтобы Кристина целовала каждый из них. Заканчивается это тем, что она выходит из себя, затаскивает его в кабинет Маккоя, толкает на пол и забирается верхом, двигаясь до тех пор, пока Скотти не напрягается, не сгибает колени и не тянет её к себе за полы юбки, заставляя наклониться ниже. Монтгомери жадно рычит, держа её в своих объятиях и впиваясь в её рот, а потом двигается в ней так, что ей кажется, будто она взлетает к небесам.

Кристина горячо целует его, пока он не кончает. Иногда она кусает его, а Скотти не прекращает двигаться в ней, пока она не впивается в его спину ногтями, оставляя на ней восемь красивых алых полос.

Они трахаются словно перед смертью, кроме тех случаев, когда они и правда едва ли не лицом к лицу с костлявой. Они терзают и ласкают друг друга и шепчут какие-то глупости, которые потом не помнят. Монти медленно, с наслаждением раздевает её, касаясь всех чувствительных точек на её теле, заставляя Кристину хныкать. Они падают на постель, и она целует его, пока не начинают болеть губы, а потом Скотти неторопливо доводит её до стонов, заставляя возбуждаться настолько, что после разрядки её тело охватывает дрожь.

Он обнимает её, целует в шею, и Чепел кожей чувствует его улыбку. Иногда Кристина держит его в своих объятиях немного крепче, чем положено, но Скотти никогда ничего не говорит.


***


Уже третий раз она ловит его за разглядыванием старшины Рэнд.

По пути в медотсек Кристина замечает его красный джемпер, вечно измазанный в машинной смазке и копоти и поблекший от постоянной стирки. Обычно он сам штопает появляющиеся дыры.

Рэнд стоит к нему спиной и торопливо переписывает показания измерительного прибора, расположенного у стены в коридоре. Монти застыл неподвижно, скрестив на груди руки. Его лицо бесстрастно, но глаза полны любопытства.

Кристине не нужен второй глаз, чтобы разглядеть красоту Рэнд, её узкую талию, соблазнительные изгибы тела и пышную грудь, которая едва помещается в униформу. У неё ноги от ушей, светло-русые блестящие волосы, а глаза самого светлого оттенка голубого, который Кристине только доводилось видеть.

Ревность сворачивается в животе, заставляя её дрожать от ярости на Рэнд за то, что она настолько красива, и на Монти — за то, что он заметил эту красоту. Она сжимает кулаки, едва справляясь с желанием достать кинжал и изуродовать Рэнд, лишив её красоты.

Вместо этого она сглатывает горечь зависти и тихо подбирается к Монти. Вытащив нож, она незаметно подкрадывается ближе и прижимает острие в аккурат между шестым и седьмым ребром, встаёт на мысочки и прикусывает край его уха.

— Джимми, это ты?

Кристина смеётся вопреки собственному желанию и даёт ему фору в несколько секунд, которых оказывается достаточно, чтобы Скотти обернулся и подхватил её под бёдра, прижимая к стене.

Чепел прикусывает его нижнюю губу, тянет её, пока Монтгомери не начинает рычать и не вжимается в неё всем телом, принимаясь тереться. Она так возбуждена, что едва может дышать. Кристина стонет, а Скотти пытается ухватить её язык зубами и втянуть в свой рот, словно он голоден.

Она скрещивает лодыжки за его спиной, а его ладони привычно скользят ей под юбку. Большой палец движется по мгновенно намокшей ткани трусиков. Чепел шумно втягивает воздух, а Скотти забирается под бельё, проникая в неё пальцами. И она дрожит от нетерпения.

Они трахаются уже пять месяцев, и Кристина ждёт, когда подушечки его пальцев не будут немедленно забираться в её трусики, доводя до разрядки. Когда он перестанет видеть в ней только сексуальный объект.

— Вот так, детка, — воркует Скотти, касаясь губами её шеи, обдавая кожу горячим дыханием. — Давай же.

Монтгомери сцеловывает её стон, когда она течёт и кончает на его пальцах, и жадно целует её, словно никак не может насытиться. Кристина чувствует, насколько возбуждён он сам, и думает, как, должно быть, это тяжело — завестись и не иметь возможности кончить.

Она умудряется дотянуться до молнии на его брюках, но Скотти аккуратно отодвигает её руки, удерживая и прижимая к стене влажным, горячим поцелуем. Кристина пытается протестовать, но он качает головой и толкается в её рот языком, прежде чем отодвинуться и оправить её униформу.

— Немного мучений не повредит, милая.

В голову лезут отвратительные мысли: Монти собирается зажать Рэнд где-нибудь и трахнуть. Это уже третий раз, когда она застукала, как он разглядывает старшину. И он уж точно не единственный мужчина на корабле, который мечтает с ней покувыркаться.

Его ладони всё ещё на её бёдрах, а глаза устремлены на ключицу, открытую слегка помятой униформой. Скотти качает головой, словно стряхивая оцепенение, усмехается, и Кристина чувствует, как скручивает желудок. Её съедает ревность, чёрная и жестокая. И это ощущается даже больнее, чем потеря глаза.

— Ведь это Рэнд оттяпала руку у посла Черека?

— Она самая. — Кристина лично помогала Маккою пришивать руку.

— Всю неделю пытаюсь понять, где она прячет оружие.

— Прячет ору... — Кристина останавливается на полуслове и смеётся, неожиданно даже для самой себя. Монти выгибает бровь, а она выскальзывает из его объятий, глубоко вздыхая и чувствуя волну облегчения, окатившую её. От широкой улыбки повязка на глазу чуть съезжает.

— Что такое? — Скотти обескуражен, но улыбается, инстинктивно следуя за ней, не убирая рук.

— В прическе, — отвечает Кристина, улыбаясь, и тянется к нему, чтобы поцеловать. Она кусает его губы, и Скотти тихо рычит. Через мгновение Кристина снова прижата к стене, а Монтгомери вылизывает её шею, вновь заставляя дрожать.

— А как же «немного мучений»? — её вздох перетекает в стон, когда он расстёгивает брюки, доставая член.

— Мучений, девочка, а не пыток.


***


Кристина никогда не позволяет Монти видеть её без повязки на глазу. Он просит время от времени, но она отвлекает Скотти, лаская его член, или позволяет его рукам забраться по её бедрам под юбку. И все вопросы пропадают, пока они оба не кончают.

Сегодня у неё вечерняя смена, поэтому всю ночь Чепел провела, царапая колени о ковёр в каюте Скотти. Подумать страшно, что стало с его спиной после их упражнений.

Приняв душ, Кристина намеревается выскользнуть из его комнаты, пока Монтгомери спит. Она выходит из душевой кабины, закалывает мокрые волосы в пучок и начинает развязывать узел повязки, собираясь поменять её на новую.

Монти входит неожиданно, сонный и заторможенный. Кристину охватывает приступ паники — она пытается быстро перевязать узел, но Скотти неожиданно быстрым движением перехватывает её запястья, сжимая их и заводя за спину.

— Отпусти. — Она пытается вырваться.

— Крисси, — его голос звучит мягко, умоляюще, и Чепел хочется взвыть от отчаяния и боли. Она чувствует себя загнанным в капкан зверем, всё ещё не оставляя попыток вывернуться из его хватки, но сопротивление прекращается, когда она чувствует, как губы Скотти касаются её плеча, а мягкие рыжие волосы приятно щекочут щёку.

— Пожалуйста. — Он просил её и раньше. Просил позволения кончить или взять её снова, но никогда она не слышала, чтобы он говорил это таким тоном.

Кристина медленно расслабляет руки, всхлипывая и кусая губы, а его пальцы уже тянут за концы узла. И всё же убирает повязку он только после того, как она кивает.

Скотти поворачивает её лицо к зеркалу и целует в скулу, а потом обнимает за талию, прижимая к себе.

— Чертовски красивая, — бормочет он, и Кристина чувствует его твердый член, упирающийся в спину, — ты чертовски красивая, Крисси.

Скотти тянет её назад к постели, касаясь губами кожи вокруг пустой глазницы. Одна его рука придерживает Кристину за шею, а вторая пытается заправить непослушные пряди за ухо.

Он целует её губы до онемения и сжимает в объятиях.

Они проводят всё утро в постели, неторопливо трахаясь. А когда она уже одевается, Монти возникает позади, держа в руках повязку, и аккуратно завязывает её. Узел сделан именно так, как нужно.

— Со мной не получится по-другому, девочка.

Кристина кивает и торопливо выходит из каюты, пока желание не заставило её вернуться к нему в постель, а потом получить нагоняй от Маккоя за опоздание.


***


Иногда она забывает, что Кирк и Монти — лучшие друзья. Встретились они как дети знаменитостей Империи: сыновья Мясника и героя войны.

Кирк зовёт его Скотти, а Монти зовёт капитана Джимми. В бою они как братья. Если напиваются вместе, то в стельку. Монти часто ошивается в каюте Кирка или на мостике. Пожалуй, кроме Маккоя, Скотти — единственный человек на корабле, который открыто смеет возражать Кирку, не рискуя при этом жизнью.

Хотя спорят они редко. Иногда кажется, что они словно борги могут обмениваться мыслями. Улыбаются синхронно и одинаково, смеются над одними и теми же шутками. Такое ощущение, что большую часть времени они общаются без слов. Каждый вечер они играют в покер, но никогда не тратят ни на кредит больше, чем приносят с собой.

Монти всегда заботится о том, чтобы их рюмки были полны, а Кирк даёт ему карт-бланш во всём, что касается «Энтерпрайз». Они работают слаженно, как семейная пара, но несмотря на многочисленные попытки Кристины вытянуть из Монти истории из их прошлого, тот только ухмыляется и говорит, что ей надо «спросить Джимми».

Её не удивляет, что однажды в пятницу в конце их с Маккоем смены Кирк вызывает их обоих по коммуникатору к себе в каюту.

Весь день до этого они изучали регенеративные свойства гецианцев, отрезая части их тел и записывая, сколько времени потребуется им, чтобы конечность снова выросла. Маккой уверен в том, что у него получится создать на основе их тканей специальную мазь. Ободрённый этой мыслью, он не ворчит в своей привычной манере на приказ Кирка.

Они стягивают перчатки и выбрасывают их. Гецианская кровь пахнет как сигаретный дым, и по консистенции липкая и желеобразная, поэтому перчатки шлёпаются в ведро с противным чавкающим звуком, а Кристине безумно хочется забраться в душ, чтобы смыть с волос запах.

Когда они оказываются в каюте Кирка, то обнаруживают там и Монти. Он лежит рядом с капитаном на большой, роскошной постели. Покрывало безнадёжно смято, словно они катались по нему.

— Может, нам оставить вас вдвоём? — кисло замечает Маккой, но Кирк смеётся и приглашающим жестом манит его. Монти тянет Кристину к себе, в то время как Джим увлекает на постель Леонарда.

— Рановато вы начали, — протягивает Маккой. Сейчас его акцент отчётливо слышен.

— Слишком рано никогда не бывает, доктор, — ухмыляется Монти.

Когда он целует её, Кристина ощущает тяжёлый сладковатый привкус алкоголя на его языке. Он делает глоток, притягивает Чепел к себе, и она чувствует, как виски переливается в её рот. Скотти слизывает капли спиртного с её губ, а потом, забравшись в её волосы пальцами, тянет, заставляя привстать, но почти сразу же перехватывает обеими руками, устраивая рядом с собой.

Маккой тянется к бутылке и делает несколько больших глотков, даже не моргнув. Глаза Кирка темнеют, а дыхание учащается. Прежде чем отдать бутылку, Маккой кивает и бормочет:

— Неплохо, Скотт.

Кирк толкает Маккоя на простыни, кусает его губы, обхватывая голову любовника ладонями, чтобы повернуть в удобное положение. Леонард рычит и отталкивает Кирка, сверкая взглядом и вытирая блестящие губы тыльной стороной ладони.

— Скотти, мой готов, — выразительно замечает Кирк и корчит недовольную гримасу, а потом, неожиданно оживившись, смотрит на Кристину. — Меняемся?

Монти смеется, однако его хватка становится крепче:

— Неа, Джимми. Не в этом случае.

Кирк притворно вздыхает и наваливается на Маккоя. Леонард не жалуется, только ёрзает под капитаном, устраиваясь поудобней. Он снова берётся за бутылку, отпивая из неё и лениво отмахиваясь от рук Кирка, когда те совсем откровенно лапают его.

Кристина понятия не имеет, сколько они уже в каюте капитана. Она прижимается к Монти, пьёт из его бокала, пока он терзает её шею поцелуями, а его ладонь уже хозяйничает под форменкой, лаская её живот, но не двигаясь ниже.

Чепел подозревает, что она здесь не просто так. Монти отбрасывает её кинжал, а Кирк изо всех сил старается трахнуть Маккоя языком в рот. Доктор увлечённо отвечает капитану.

Монти, кажется, не замечает ничего вокруг, слишком занятый тем, чтобы заставить её пульс биться чаще. Он говорит, что она может смотреть на другую пару, если хочется, и Кристина невольно вздрагивает. Она уже горячая. Пальцы Скотти движутся в ней. Он точно знает, как надо её ласкать: два пальца обводят клитор, пуская горячие вспышки возбуждения по телу. Каждая клеточка отзывается на ласку Монтгомери, а каждое движение его пальцев подталкивает к краю. Она сжимается вокруг него, когда терпеть уже становится невозможно, и Скотти убирает руку, утыкаясь лицом в изгиб её шеи.

— Часто делаешь это? — бормочет она, поворачивая голову и касаясь губами его уха. Скотти вытаскивает заколку из её волос, позволяя им рассыпаться по плечам, а потом стягивает с неё трусики, кусает плечо и принимается расстёгивать свои брюки, чтобы высвободить член.

— Неа. — Его акцент настолько густой, что он словно прорезается через слова. С произношением у Монти всегда были нелады, и когда он трахает её, Кристине иногда кажется, что не помешали бы субтитры. И, тем не менее, осознание того, что она заставляет принца настолько завестись, что он едва не забывает, как говорить, ужасно возбуждает.

Он откидывается на спину, и она забирается на него сверху, распластавшись грудью на его груди, чтобы он мог поцеловать её. Кристина заводит руки вниз, обхватывая плоть, и направляет его в себя. Скотти сжимает её бедра и двигается навстречу. Она впускает его в себя так глубоко, что, кажется, член пронизывает её до горла.

Маккой стонет где-то рядом. Кристина смотрит на них с Кирком, обнаруживая, что губы Джима сомкнуты на плоти доктора. Леонард сжимает в кулаке волосы Джима, и это чертовски привлекательное зрелище, которого подавляющее большинство членов экипажа лишены. Однако больше её заботит Монти. На его щеках играет румянец, а лицо сосредоточенно. Он двигается ровно в таком ритме, что всё её тело словно лишается костей. Каждый толчок Монти вышибает откуда-то из её живота вскрики.

Она напрягает пресс под его горячими от выпитого алкоголя ладонями. Скотти двигает бедрами по кругу, и она кончает, громко вскрикнув, а он смеётся, словно сорвал джек-пот.

Её мир сужается до твёрдого члена Скотти между её ног, его рук на бёдрах, губ, терзающих её соски через тонкую ткань медсестринской униформы. Она сгребает в кулак его волосы и тянет к себе, чтобы поцеловать, и Монти подчиняется.

И всё становится ясно как божий день: она влюбилась в Монтгомери Скотта.

Он вколачивается в неё, сжимая бедра, и кончает, когда она стискивает его в себе. Они целуются, и Кристина дрожит в его руках после испытанного оргазма. Скотти крепко прижимает её к груди, целует макушку, ухмыляется и не отпускает.

Последний мужчина, которого она любила, лишил её глаза. И Кристина невольно думает о том, что же заберет у неё Монти, когда между ними всё будет кончено.


***


Корбины внешне напоминают кальмаров. Они грязные, их кулаки большие и крепкие, словно камни, а голоса шелестят, и от этого Кристину отчаянно клонит в сон. С терпением у корбинов тоже проблемы. Они злобны и сопротивляются всё время, пока Кирк и Спок пытаются подавить их плохо организованный бунт.

Маккой стоит рядом с ней, в стороне от боя, скрестив руки на груди. Она поглядывает на него искоса, невольно думая о том, что Кирк был неправ, — шрам только сильнее подчеркивает привлекательность Маккоя. Его ореховые глаза контрастируют с бледно-розовой полосой шрама, а взгляд сам собой задерживается на шикарных, чётко очерченных губах.

Маккой наклоняет голову, и Кристина замечает позади него вспышку красного — эту походку она узнает, даже если ослепнет и оглохнет. Кирк зовёт Леонарда, а она поворачивается, наконец, к Монти, который всё-таки спустился из инженерного отсека к ним на планету.

Неожиданно Скотти переходит на бег, кричит что-то неразборчивое из-за своего шотландского акцента.

Тяжелый кулак врезается в её щеку. Кристина слишком растеряна, чтобы отреагировать. Острый гравий и мелкие камни больно царапают бедро, когда она падает от удара. Вспышка боли заставляет её зашипеть.

Корбин заносит кулак снова, метя ей прямо в голову, и Кристина понимает, что этот удар размозжит череп, однако Монти обхватывает нападающего за пояс, и они оба падают на землю, кувыркаясь и молотя друг друга.

Скотти удаётся подмять корбина под себя. Он резко бьёт существо по голове кулаками до тех пор, пока звуки ударов не становятся чавкающе влажными, а корбин не обмякает.

Когда Скотти поднимается на ноги, его щёки разукрашены яркими пятнами жёлтой крови существа, которая контрастирует с красной униформой и рыжей шевелюрой. Он словно огонь, излучающий ярость и жар, и Кристина невольно краснеет, осознавая, как сильно он возбуждает её, и как отчаянно ей хочется повалить Скотти на спину, оседлать его колени и вылизывать его член, пока он не раздерёт униформу и не выебет её так, что Кристина потом не сможет встать.

Откуда-то выскакивает ещё один корбин, и Монти хватает его за грудки, резко толкая вниз, заставляя опуститься на колени, а потом выхватывает агонайзер и вдавливает его в горло существа, включая одним ловким движением пальца. На губах корбина пузырится кровь, он кричит, содрогаясь всем телом, словно выброшенная на берег рыба.

Монти перехватывает занесённую руку, выворачивая запястье так, что корбин снова вопит от боли. Глаза Скотти лихорадочно блестят от наслаждения, а губы изогнуты в довольной ухмылке. Кристина уверена, что он хочет растянуть мучение, заставляя нервную систему противника накалиться до предела, пока его сознание не отключится, ускользнув в спасительное небытие.

Когда корбин падает мёртвым, слышится довольный смех Кирка. Кристина поднимается и прижимается к Скотти. Тот обнимает её в ответ и впивается в губы.

Этот поцелуй заставляет её потечь. Кристина чувствует, что и Скотти возбужден не меньше. Она цепляется за его плечи, позволяя ему втягивать свой язык в рот, словно он собрался вобрать всю её в себя.

— Я люблю тебя, — рычит он, сжимая её в объятиях так, словно Чепел может убежать. Кристина замирает, а Монти продолжает целовать её, отчаянно и страстно. — Чёрт подери, как же я люблю тебя...

Чувства сворачиваются в груди горячим клубком. Она кивает, не в силах произнести что-либо, и целует его в ответ, надеясь, что этот поцелуй скажет ему обо всём лучше любых слов. Скотти стонет и роняет агонайзер. Корбин оседает на землю, а его лапа задевает руку Монтгомери, обнимающую Кристину за талию, и тянет вниз так, что она оказывается на её бедрах.

Они отстраняются друг от друга, слыша, как присвистнул Кирк. Однако возбуждение и удовлетворение не скрыть.

— Как думаешь, сможешь поднатаскать Маккоя, чтобы он стал таким же, а, Скотти?

Леонард выразительно задирает бровь, а его губы изгибаются в кривой усмешке. Кирк закидывает руку ему на плечо и от души смеётся.

Кристина улыбается Скотти так широко, что болят щёки. Монти перемещает руку выше, путаясь пальцами в её волосах, рассыпанных по плечам. Он ухмыляется ей в ответ, его глаза озорно блестят, они наполнены любовью и преданностью.

— Как же я могу отказать тебе в таком удовольствии, Джимми?