Красивые гифки с Урбаняшей удалили, но... слава Богу, видео еще лежит)))
Полный перевод всего сказанного Карлом.
Урбан: "Извиняюсь за мой неидеальный немецкий. Я хочу вам сказать, что Джон Чо не говорит по-немецки. Джо, ты идиот. Ужасный просто. Но я тебя люблю."
Пруф видео

тут

www.tikonline.de/video/50397/karl-urban-spricht....
Урбаняша прекрасен и не устает жечь)))

@темы: Стар Трек, Карл Урбан, Маккой, гифонедержание

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

09.06.2013 в 15:52

Пишет  krys:

Во вторник, 11 июня, Госдума собирается принять закон о пропаганде во втором и третьем чтении одним махом. Под запрет попадет любая информация, "направленная на формирование у несовершеннолетних нетрадиционных сексуальных установок, привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений, искаженного представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, либо навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях, вызывающей интерес к таким отношениям".
Согласно законопроекту, СМИ потеряют право освещать тему ЛГБТ иначе, как негативно. За нарушение им светит штраф в миллион рублей - либо закрытие на три месяца. Более того, граждан РФ можно будет штрафовать за любые положительные слова о нетрадиционной ориентации онлайн. Сумма штрафа - от 50 до 100 тысяч рублей.
И да, по этому закону можно оштрафовать за слэшный фик: это текст, вызывающий интерес к нетрадиционным отношениям, то есть - пропаганда. Любой сайт, на котором обнаружится информация об ЛГБТ и нетрадиционных отношениях, смогут закрыть без суда. И не сомневайтесь, их будут закрывать.
Это реальность. Это наше завтра.
Текст законопроекта.

В 12 часов дня 11 июня у входа в Государственную Думу состоится митинг против принятия закона.
"Это рубеж. Возможности переиграть не будет. Выходите сейчас." - Елена Костюченко. Подробнее о митинге - тут.

Тем временем на гомофобный антимитинг набирают массовку за деньги. Пруф и скриншот.

Оставить подпись против закона - тут.

@темы: наша рашка

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сказ о том, как немцы решили провести эксперимент на земле русской

Многа букав

Пока у меня есть время до приездов наших ученых из Института рыбного хозяйства, решил заглянуть на днев и описать, чем я занимаюсь и куда пропал. И заодно пофейспалмить по поводу росскийской действительности, к которой мы, русские, уже привыкли, а вот немцы оказались совершенно не готовы.
Собственно, началось это все примерно с месяца полтора назад, когда они приехали еще самый первый раз, тогда еще бодрые, счастливые и не ведающие того, что их ждет.
Первым фейлом было оборудование. То, что у нас в институте мало кто что делает, я и так знал, до них, но, откровенно говоря, думал (надеялся, читай), что хотя бы в таком крупном международном эксперименте, как запуск биоспутника "Бион М1" наши хоть ненадолго отставят лень и таки будут относиться к своим обязанностям с совестью. Ан нет.
Немцы приехали с целью собрать установки, которые в разобранном виде отправили из Мюнхена. Но когда они оказались в лабе, выяснилось, что контейнеры с их аппаратурой стоят у нас на таможне в Шереметьего и еще не растаможены. Как выяснилось потом, стояли они в Шереметьево уже две недели к приезду немцев и неизвестно, сколько бы еще простояли, если бы немцы не забили тревогу (т.е. не начали усиленно звонить-писать в DLR - аналог нашего Роскосмоса, и грозить вообще прекращением эксперимента). Конечно, эксперимент они не прекратили, но уезжали в весьма мрачном настрое, т.к. вместо трех дней работы им пришлось торчать в Москве неделю, половину которой они провели тупо в ожиданиях.
Второй фейл был примерно в одно время с первым и пришелся уже лично на меня - точнее, я был в этом задействован гораздо активнее, чем в растаможке грузов, хотя и сделать ничего с этой русской извечной безалаберностью не мог. Моя подруга из Университета Хоэнхайма, Мири, попросила меня позвонить в русскую фирму, которая занимается поставкой реактивов, чтобы узнать, пришел ли заказ на необходимые немцам реактивы. Прикол был в том, что немцам, оказывается, ввозить реактивы нельзя, т.к. нет соответствующей лицензии. Можно только заказывать в русских фильмах, у которых эта лицензия есть. А теперь внимание! Русская фирма, где моя коллега заказала реактивы, поставляет их из... да! Германии. Но не суть. Вся соль в том, что когда я позвонил дамочке из русской фирмы, чтобы узнать, на какой стадии заказ, она мне радостно сообщила, что заказ не оплачен. Я естественно сказал об этом Мири. Мири охренела, т.к. Университет Хоэнхайма оплатил заказ две недели назад. В общем, у немцев опять печалька. Мири стала звонить в филиал русской фирмы только в Германии, где ей ответили - прикол! - что платеж прошел! Я снова перезвонил тому же менеджеру, которая, как мне было сказано, в свою очередь связалась с коллегами из Германии (по логике, с теми же самыми, с которыми Мири говорила), которые уже ей сказали, что платежа нет. Я объясняю немцам. Они глазами хлопают - нихера не понимают. А что делать? Я сам нифига не понимаю.
Кончилось все тем, что поистерив, немцы прислали платежки и наши наконец-то стали формировать заказ, который пересылали к нам уже с институт, с задержками, частями, но все-таки пересылали. Вот такой вот дурдом, товарищи. Продолжение следует...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Просто послушай

Название: Просто послушай.
Автор: myashke.
Переводчик: Sky Smuggler.
Оригинальное название: Just listen.
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/201931?view_adult=tru...
Разрешение на перевод: получено.
Бета: Теймар.
Жанр: PWP.
Пейринг: Ланселот/Гвейн.
Рейтинг: NC-17.
Предупреждения: нет.
Содержание: Рыцари впервые слышат, как Артур и Мерлин занимаются любовью в палатке.
Статус: закончен.
Разрешение на публикацию: Можете публиковать, где хотите, только поставьте в известность переводчика.
Отказ от прав: все принадлежит ВВС или кому там оно принадлежит. Но не мне. Увы. Иначе бы у меня в сериале был слеш.
Посвящение: по заказу для дорогой  ikari1995.

Просто послушай

В конце очередного небогатого событиями дня патрулирования Артур разделяет трапезу со своими рыцарями и довольно быстро удаляется на ночлег. Мерлин следует за ним, а Гвейн не может не думать о том, что будет между этими двумя сегодня ночью. Воображение услужливо рисует картинку, как они снимают туники и брюки, переодеваются в ночное и забираются под слои одеял, прижимаясь друг к другу. Прошлым летом Гвейн слышал, как Мерлин жаловался, что Артур горячий как печка, однако, с начала этой вылазки Мерлин ни разу не упоминал об этом.
– Завтра должны быть уже дома, если ничего не произойдет в пути, – говорит Ланселот, подбирая прутик и начиная ломать его на кусочки, бросая их в огонь.
– Я бы отдал годовое жалование за горячую ванну и теплую постель, – соглашается Гвейн.
– Ну, у нас хотя бы есть палатки.
Гвейн не может удержать ухмылки и кивает в сторону палатки Артура:
– Без сомнений, они весьма теплые.
– Согласен, – откликается Ланселот, опуская взгляд. Его плечи напряжены и сгорблены то ли от холода, то ли от одиночества, навалившегося тяжелым грузом. Гвейн знает по себе, каково это. Они друзья, конечно, но дружба не согреет постель в холодную ночь и не коснется поцелуем твоих губ, сглаживая неприятности прошедшего дня.
– Свобода, увы, еще не все, – говорит он, просто позволяя словам соскользнуть с губ.
– Ты жил без правил долгое время. Тебя не беспокоит это сейчас?
Он уже довольно долго рыцарь, чтобы привыкнуть к новой жизни, к обязанностям, которые принесло это рыцарство, однако, он уже достаточно привык к тому, что его жизненный путь так извилист, что новые обстоятельства будут причинять ему неудобства.
– Совсем нет. Не обращай внимания, я немного устал сегодня к вечеру, – говорит Гвейн. Он не может сказать Ланселоту всю правду. Он не посмеет обрушить ее на него. Гвейн закрывает глаза и позволяет себе на один короткий миг представить Ланселота, теплого и желанного, тянущегося к нему, и Гвейн привлекает его к себе, как Артур Мерлина сейчас. Наверное, они лежат, прижавшись друг к другу, Мерлин в объятиях Артура, дрожащий от холода и греющийся горячим дыханием принца, зарывается носом в его волосы, а ноги Артура переплетены в холодными ногами юноши. Гвейн смаргивает и качает головой, отгоняя подобные мысли. Он не винит Артура и Мерлина в том, что они согреваются этим вечером вдвоем, оставив рыцарей у костра. Если бы у остальных был кто-то, кто мог бы подарить тепло, они бы сделали то же самое. Но приходится согреваться элем и историями о жизни до того, как они стали рыцарями.
Элиан, Леон и Персиваль сидят по другую сторону костра, который уже почти потух. Надо бы подбросить полено, думает Гвейн, хотя ради этого придется растерять все то тепло, которое он успел сохранить, завернувшись в плащ и одеяло.
Он смотрит на костер, желая, чтобы он разгорелся. Не первый раз уже рыцарь завидует способностям Мерлина. Он оборачивается и смотрит через плечо на палатку Артура. Гвейн больше чем уверен, что Мерлин согревает ее не только известным способом.
Прежде, чем он все-таки находит в себе силы встать и сходить за поленом, Персиваль поднимается, разминая затекшие плечи и зевая, и идет к поленнице. Гвейна всегда поражало, как Персиваль может так быстро двигаться при его-то комплекции. Наверное, все дело в правильной мотивации. Однако прежде чем Гвейн успевает закончить свою мысль, Персиваль возвращается к костру, подбрасывая поленья в огонь, а сам накидывает одеяло на плечи и садится на свое место. Элиан придвигается к нему ближе, словно пытаясь сохранить хоть немного тепла.
Языки пламени лижут потемневшее небо, искры вырываются из костра, а подброшенные поленья занимаются огнем. Пламя поднимается выше и уже почти скрывает от Гвейна рыцарей, сидящих по другую сторону. Он видит лишь их очертания через желтовато-оранжевое зарево костра.
И вот тогда-то он и слышит это.
Он не уверен поначалу, что это ему не показалось, пока он не смотрит на Ланселота. Гвейн ловит его взгляд. Рыцарь хмурит брови, когда Гвейн кивает в сторону палатки, а его рука автоматически сжимается на рукояти кинжала.
Ланселот сдвигает одеяло, выпростав руку и предупреждая действия товарища. Гвейн коротко кивает и осторожно отгибает край своего покрывала, чтобы, если потребуется, быстро скинуть его.
Напряжение висит в воздухе. Холодок пробирается под откинутое одеяло, а он и Ланселот – оба задерживают дыхания и слушают.
Иди ко мне, Мерлин.
Громкий шепот звучит низко и интимно, на выдохе.
Гвейн невольно вспоминает вкус имени Мерлина на своих губах, когда он думал о том, как юноша будет выгибаться под ним. Но Мерлин принадлежит Артуру и всегда принадлежал. Невозможно представить Мерлина ни с кем другим. Со временем чувства Гвейна изменились, и прежние мечты ушли без следа. Несмотря на довольно сильное влечение к Мерлину, Гвейну потребовалось не так уж много времени, чтобы понять, что он и Мерлин лучше подходят друг другу в качестве друзей. К сожалению, подобное, кажется, было справедливо и в отношении Ланселота, хотя Гвейн все еще лелеял надежду.
Мерлин был самым лучшим другом, которого только можно было пожелать, а вот с Ланселотом они подходили словно ключ к замку, словно части одного целого.
Они такие разные внешне, и все же, когда узнали друг друга лучше, поняли, что у них много общего. Ланселот испытывает те же чувства к Артуру, что и Гвейн – к Мерлину. Их преданность не понимают многие, но им никогда не нужно объяснять что-то друг другу. Рассудительность Ланселота успокаивает эмоции Гвейна. Он слушает, когда Гвейну надо выговориться, и решительно останавливает его, когда Гвейн не может остановиться сам, потакая удовольствиям, просто положив ладонь на его плечо и словно удерживая его от опасности погрязнуть во всех возможных пороках.
Гвейн тоже помогает ему: из его спокойной гавани он порой подталкивает Ланселота к грани, которую тот никогда бы сам не посмел переступить. Гвейн получает больше улыбок и смеха от Ланселота, чем кому-либо удавалось получить, убеждая, что потакать своим желаниям это на самом деле очень полезно. Ланселот утверждает, что он бы предпочел быть один, чем в окружении товарищей, но Гвейн чувствует, что на самом деле это не так – пустая бравада. Ланселот хочет быть в компании, почти также, как и сам Гвейн.
И снова звук, почти хныкание. Гвейн выдыхает с облегчением и закрывает глаза, когда Ланселот отпускает его руку. Они оба молчат, хотя Гвейн думает, что, наверное, ему следует начать рассказывать какую-нибудь историю, чтобы заглушить звуки, которые могут снова раздаться из палатки Артура и Мерлина. Но в голове пусто, ничего не приходит на ум, а все потому, что Ланселот смотрит на него своими карими глазами, пристально, внимательно. Отсвет от огня окружает его лицо ореолом, будто ласкает его кожу, и лицо словно сияет.
Следующий стон из палатки за их спинами уже ниже, громче, отчаяннее. Голос Мерлина заглушен, как будто он пытался сдержать этот стон, утыкаясь в плечо Артура, или сам Артур накрыл ладонью его губы.
Остается только удивляться, как другие рыцари еще не услышали их, думает Гвейн. Так странно и неожиданно быть свидетелем подобной нежности от двух самых сильных людей в Камелоте.
Мысли снова увлекают его. Артур и Мерлин, раздетые, обнимают и прижимаются друг к другу. Гвейн моргает, глядя на Ланселота, и отводит взгляд, боясь, что тот сможет прочитать его мысли и увидит то, о чем он мечтает.
Мерлин на коленях перед своим принцем, оборачивается назад, глядя на Артура и цепляясь за его бедро. Или Артур, ласкающий языком бледную, прохладную кожу Мерлина, кружащий по розовым бутонам сосков, облизывающий его длинные тонкие пальцы. Гвейн почти по-настоящему чувствует их запах, возбуждение, видит их растрепанные волосы, ощущает прикосновение грубой ткани туники Артура, когда Мерлин стаскивает ее с принца, и нетерпеливую дрожь обоих.
Он не может больше сидеть тут просто так, близко к Ланселоту, к тому, кого он так отчаянно хотел и не мог взять, и, слушая, как его друзья разделяют страсть. Боль в груди усиливается, опутывая его, и Гвейн уже не уверен, сможет ли он вздохнуть полной грудью. Он шевелится, прочищает горло, намереваясь попрощаться с остальными и уйти спать, однако, стон Мерлина прерывает его, чистый и достаточно громкий для того, чтобы разобрать слова.
Ммм… Артур. Боже, ты такой горячий. Я хочу тебя. Не могу больше терпеть. Мы можем…
Гвейн мгновенно застывает, встречаясь взглядом с Ланселотом. Тот выглядит совершенно уставшим, его взгляд отяжелел, а голова слегка запрокинута назад. На один миг Гвейн думает, что, если он сейчас коснется его, притянет к себе, то сможет пробиться через маску чести и достоинства и отыскать в его сердце страсть, которая, он был уверен, скрывается за внешним благочестием. Однако, Гвейн понимает, что как только он переступит черту, он не сможет повернуть назад. И если Ланселот не готов, то Гвейн все разрушит сам.
Он отворачивается, закрывая глаза, чтобы обрести контроль. Черт бы побрал этого Артура за то, что ему приспичило зажать Мерлина именно сегодня! Ему холодно, он устал и пропах запахом кожи седла и дымом от огня. Вряд ли он сейчас может вызывать желание, если даже попробует соблазнить Ланселота в таком виде, в холоде, да и к тому же прям тут. Это неуважение, оскорбление для благородства Ланселота.
Гвейн снова смотрит на Ланселота, который отвечает ему осторожным, пристальным взглядом. Заставив себя улыбнуться и поведя плечами, Гвейн подается вперед и хлопает его по плечу, мысленно надеясь на то, чтобы Мерлин и Артур замолчат. Леон зевает и говорит, будет первым нести вахту. Нет, если Леон что-то услышит и потом будет отпускать пошлые шутки на этот счет, – это будет отвратительно. Для Гвейна почему-то жизненно важно, чтобы в палатке Артура сейчас было тихо. И чтобы Ланселот, напряженный и притихший, был рядом с ним. Он так сосредотачивается на этих мыслях, что пропускает мимо ушей то, что говорит Леон. Тот скользит взглядом по ним обоим с понимающей улыбкой, и уходит в свою палатку.
Они молчат, когда он уходит, а из палатки принца снова раздается шепот и шорох ткани.
– Скажи мне, что хочешь этого, – голос Артура хриплый и тихий, но они слышат каждое слово. – Я хочу услышать это.
Шепот Мерлина прерывается стонами, низкими, отчаянными. Артур намеренно тянет время, хотя Мерлин торопит его.
– Я хочу почувствовать твой член в себе. Хочу, чтобы ты трахнул меня…
Желание так густо разливается в воздухе, что кажется, его можно порезать на части и подать как пудинг. Его тело дрожит от желания, член прилип к животу, плотно заключенный в брюки, и наливается вопреки его отчаянному сопротивлению этой страсти.
Боже, он не может этого сделать. Он обливается потом на холодном воздухе и не знает, что теперь делать. Это замкнутый круг и нет выхода, кроме того как ускользнуть в свою палатку, обхватить вставший член рукой, приласкать до боли напряженную мошонку, и надеяться, что ему повезет и Ланселот не войдет как раз в этот момент.
Он смотрит на Ланселота слишком долго, мысленно содрогаясь от своих невысказанных желаний, а потом откидывает одеяло вновь. И в этот момент Ланселот останавливает его, накрыв рукою его руку и крепко сжимая его.
– Подожди, – мягко, тихо говорит он. Совсем как голоса в палатке принца. И Гвейн смотрит в его глаза, не смея двинуться.
– Ланселот…
– Останься, – его голос дрогнул, а теплый взгляд Ланселота становится слишком горячим, пристальным, внимательным. – Просто послушай.
Пальцы Ланселота с силой сжимают руку Гвейна, и он смотрит на их руки, на напряженное запястье Ланселота, а потом на его челку, которой тот позволил упасть на лицо, скрывая его и словно пытаясь спрятать что-то, что Гвейн мог заметить. Если Ланселот все-таки решится сделать первый шаг, Гвейн не даст ему остановиться на полпути. Он хочет заглянуть в его глаза, хочет знать, что же на самом деле Ланселот желает.
Гвейн протягивает руку и убирает пряди с лица Ланселота.
Иди сюда. Оседлай меня. Да… Вот так. Я хочу посмотреть на тебя. Боже… Ты прекрасен.
Он не смеет произнести ни слова, не хочет испугать Ланселота и разрушить все, что происходит между ними сейчас. Ланселот подается вперед и просовывает их переплетенные руки под плащ, устраивая на своем напряженном бедре.
– Ты такой теплый, – говорит Ланселот, словно эхом на слова Мерлина, и кладет раскрытую ладонь Гвейна на свою ногу, неторопливо ведя ею наверх. – Я хочу…
Спокойный, теплый взгляд его глаз затуманен, когда он смотрит на Гвейна.
– Скажи мне, – шепчет рыцарь, выдыхая каждое слово.
Ланселот прикрывает глаза на несколько мгновений.
– Большего, – наконец, отвечает он. – Не только это. Больше. Все. Я хочу всего тебя.
Гвейн вздрагивает и кивает. Вот оно, их начало.
– Скажи это еще раз.
Ланселот мягко улыбается и ведет его руку еще выше, касаясь внутренней поверхности бедра и, наконец, достигая паха. Он едва успевает вздохнуть, как Ланселот скользит его ладонью по горячей выпуклости прямо под поясом своих брюк.
– Я хочу всего тебя, Гвейн.
Ланселот убирает руку, когда очередные звуки раздаются из палатки – шуршание нетерпеливо стаскиваемых вещей, – но Гвейн не отстраняется и не оглядывается. Он и так может представить, что это Мерлин опускается на колени перед Артуром или это принц, двигаясь, цепляет каждый раз матерчатый полог палатки. Голос Мерлина низкий и приглушенный. И если бы они сейчас с Ланселотом не молчали, то не смогли бы расслышать его.
… смотрел на тебя весь день. Хотел тебя все это время. Просто… Быстрее. Быстрее.
Глубоко вздохнув, Гвейн не отводит глаз от Ланселота и придвигается, пока их плечи и колени не касаются друг друга. От этого прикосновения Гвейн вздрагивает, хотя между ними четыре слоя одеял и одежд. Он может только догадываться, о чем думает Ланселот – насколько сильно, должно быть, он хочет Гвейна, раз отбросил прочь свои принципы и так нетерпелив. Теперь пути назад нет. Только если сам Ланселот не остановит его. Теперь все в этом проклятом лагере будут знать, чего больше всего хочется Гвейну.
Ланселот хочет его.
На другой стороне костра Элиан что-то бормочет, а низкий баритон Персиваля отвечает ему коротким смешком. Гвейн смотрит на них, однако, языки пламени и дым, ставший гуще, скрывают их. И все, что он может предположить, так это то, что они, возможно, тоже заняты чем-то подобным.
Мягкие звуки позади них становятся все громче и громче, и этого достаточно для Гвейна – он прикрывает глаза и старается изо всех сил не позволять себе безудержные фантазии насчет Мерлина и Артура. Или Ланселота. Он удивленно вскидывается, чувствуя руку Ланселота на своем колене. Его глаза широко распахнуты, он осторожно смотрит на Гвейна, как будто сумел прочесть его нетерпение, хотя как Ланселот смог догадаться, он не имеет ни малейшего понятия. Он знает, каково это, знает, каким невозможным может быть первое прикосновение. Его скулы напряжены, а на лице читается решимость. Рука уверенно скользит выше, под плащ Гвейна и останавливается на теплом и напряженном бедре.
Ланселот закусывает губу, и Гвейну приходится глубоко вздохнуть. Еще и еще раз. Оставаться спокойным так тяжело. Он касается пальцами завязки на брюках Ланселота, но останавливается, готовый в любой момент развязать узел, но ждет, пока тот не кивает в знак согласия.
Гвейн расправляется с завязкой в один прием, Ланселот пристально смотрит на складки одеяла, как будто может видеть через них, что тот делает.
Отрывистый смех Элиана разносится над лагерем, и Гвейн снова бросает взгляд через костер. Элиан не смотрит на них, а дым достаточно густой, чтобы скрыть их.
Вздохи Мерлина становятся более частыми и громкими, и даже стенки палатки не защищают – словно он совсем рядом с ними. Его всхлипы, однако, прерываются, словно ему заткнули чем-то рот, и вскоре Мерлин снова глухо стонет, как будто кусает плечо или руку Артура. Под аккомпанемент этих звуков Гвейн скользит кончиками пальцев по обнаженной коже Ланселота. Он горячий словно огонь по сравнению с холодными пальцами Гвейна. Ланселот запрокидывает голову назад, закрывает глаза, а частое дыхание облачком срывается с его губ.
Гвейн проводит кончиками пальцев вниз и нежно ласкает мягкую теплую кожу его мошонки, а потом решается двинуться дальше, мягко касаясь двумя пальцами плоти позади. Ланселот чутко реагирует на каждое прикосновение, его былое притворство пропадает. Он двигает бедрами на каждое касание пальцев, разводя ноги шире и усиливая хватку на бедре Гвейна.
Шшш… Расслабься. Такой тесный. Мерлин… Ты всегда такой тесный для меня…
Ритмичное шуршание о ткань палатки такое медленное, что член Гвейна напрягается еще больше, но он все равно подстраивает движение руки вдоль члена Ланселота под этот темп, сдвигая крайнюю плоть с головки его плоти каждый раз, двигаясь вверх-вниз.
Ланселот вскидывает бедра от каждого его движения, подстраиваясь под мягкие ритмичные звуки в палатке. Он упирается ногами, с силой вдавливая каблуки сапог в мерзлую землю. Гвейн ласкает его в невыносимо медленном темпе­, который задают Артур и Мерлин, и думает, делает ли принц это специально, вовлекая слугу в эту игру, или же Мерлин и правда такой тугой. Каждый. Гребанный. Раз.
Ланселот, наверное, такой же. Невозможно тесный. Гвейн почти уверен, что Ланселот никогда не был раньше с мужчиной. Иначе бы он обязательно упомянул об этом. С другой стороны, он ни разу не упоминал и о своих женщинах, никогда не уходил в компании хотя бы одной. О боги… Может, у него вообще никого не было.
Гвейн не верит, что ему настолько повезло. А еще это гребаное чудо, что они делят с Ланселотом одну палатку, и что он, оказывается, испытывает к Гвейну гораздо большее, чем тот думал, и что потянулся сейчас к нему вот так. Все это какой-то невероятный дар и огромное облегчение.
Гвейн провел слишком много ночей, страдая от эрекции, которая неизбежно возникала, когда он видел, как Ланселот раздевается, умывается или спит. Или дышит. Он само воплощение чистоты. Порядочный и честный, и если Гвейн и хочет чего-то большего, чем быть им, то это только прикоснуться к нему, быть рядом с ним, окружить себя им и почувствовать его. И последнее, чего он хочет, так это разрушить все, что между ними, запятнать. Но боги, как же сильно он желает каждую частичку того, что Ланселот захочет ему подарить!
И вот сейчас эта чистота в его руках, заполняет его руку, нежный, словно шелк, которым обернут эфес его меча, словно огонек в его ладони. Плоть Ланселота длинная, внушительных размеров и не помещается целиком в его кулак, так что головка каждый раз обнажается, когда рука Гвейна движется к основанию.
Мерлин уже что-то неразборчиво бормочет под пологом палатки, умоляя, каждым жадным стоном, снова и снова. Артур контролирует себя хуже, не осторожничает.
Ты такой горячий. Такой тугой. Как будто я раньше не трахал тебя. Тише, тише. Дыши. Позволь мне… Пожалуйста…
Наверное, это первый раз, когда Гвейн слышит это слово из уст Артура. Интересно, что же настолько вдохновило его, что принц сказал «пожалуйста» Мерлину? Как Мерлину удалось заставить его сказать такое? Может быть, Артур сейчас между ног Мерлина, ласкает губами его плоть. Его блондинистая голова ритмично движется между широко разведенных бедер Мерлина, а пальцы, влажные и нетерпеливые, осторожно готовят юношу.
… хочу тебя… Пожалуйста… Пожалуйста, быстрее…
Гвейн скользит между ног Ланселота, касаясь пальцами нежной чувствительной кожи, закрывая глаза и представляя, что это его волосы сейчас касаются бедер Ланселота, как если бы он был между его ног, целуя каждый участочек его тела в предвкушении удовольствия.
Ланселот напрягается, когда Гвейн снова обхватывает его плоть. Большим пальцем он размазывает капельку смазки по шелковой головке плоти, и Ланселот стонет, прикрывая глаза и вскидывая бедра вверх вниз. Он такой красивый, такой чувствительный. Гвейн хочет всего и сразу, попробовать все, только бы видеть, как Ланселот дрожит и выгибается, только бы слышать его стоны.
– Твою мать, Ланселот. Ты такой… – он поспешно прикусывает язык, останавливая готовые сорваться слова.
В палатке Мерлин умоляюще шепчет что-то, вздыхает и скулит, и стонет, очевидно, совершенно забывшись и потеряв контроль от того, что Артур с ним делает. Те прекрасные, нетерпеливые звуки, которые он издает, заполняют Гвейна, и он не может не представлять, как звучал бы Ланселот, когда кончал в его объятиях.
Рука Гвейна ускоряется в такт движениям Артура и Мерлина, его пальцы сильнее сжимают плоть Ланселота, который уже и так тверд, но, кажется, еще сильнее крепнет. Он стонет и тяжело вздыхает от каждого движения.
Гвейн знает, как возьмет Ланселота в первый раз. Медленно и осторожно, запутываясь пальцами в его волосах и целуя. Он уже думал о том, что скажет Ланселоту, чтобы успокоить и приободрить его. Он лежал без сна в одной палатке с Ланселотом, чувствуя его запах. Он представлял, как Ланселот разводит под ним ноги, отдавая нему всего себя. Гввейн подготовил бы его пальцами и языком. Боги! Он просто обязан показать Ланселоту все ласки, которые может сделать только языком, облизать каждый сантиметр его загорелой, гладкой кожи, ощущая ее солоноватый вкус, лаская изгиб его шеи, его плечи, бедра, продолжая до тех пор, пока Ланселот не начнет умолять его проникнуть внутрь.
Не останавливайся... Просто... Мне нужно... Я хочу.... Чтобы ты трахнул меня.
Что ж, ясно как божий день. И хватка Ланселота на руке Гвейна становится крепче. Гвейн замедляет движение руки, но член Ланселота так напряжен в его ладони, что кажется, будто он кончит только от этих ласк, а когда он поднимает взгляд, то его глаза подернуты пеленой желания, а дыхание частое и быстрое. Гвейн удерживает его взгляд, Ланселот кусает губы и постанывает низким, просящим голосом, как будто он хочет что-то сказать, но не может подобрать слов.
На мгновение Гвейну кажется, что все закончилось. В голову приходит мысль, которой не было в самом начале: насколько пусто будет в душе, когда утром он увидит, как краска стыда окрашивает лицо Ланселота.
Твою мать, да... Мерлин, сядь на меня...
Вот и все. Предел, которого он достиг. И надеялся, что это предел и для Ланселота. Он высвобаживает руку из-под руки Ланселота и смотрит ему в глаза:
– В палатку?
В его голосе проскальзывает нотка мольбы, но это неважно. Он ждет. Ланселот моргает, потом кивает и закутывается в плащ, поднимаясь на ноги. Гвейн обходит костер, слыша, как за спиной хрустнула ветка под ногой Ланселота, и говорит:
– Мы спать. Вы первые на часах.
Персиваль вскидывает брови и грубо толкает Элиана в бок, когда тот открывает рот, чтобы возразить.
– Договорились, – отвечает Персиваль. Элиан недовольно хмурится и раздраженно отталкивает руку друга, отворачиваясь, а Гвейн думает, что готов расцеловать Персиваля за его догадливость. Он идет в их общую с Ланселотом палатку, невольно задерживая дыхание, когда он проходит мимо палатки Мерлина и Артура. Оттуда отчетливо доносятся ритмичные звуки влажного трения плоти о плоть. На мгновение он застывает, мысленно благодаря обоих, и ныряет под полог палатки. Ланселот сидит на полу, спальные одеяла расстелены так, чтобы места было достаточно для обоих, и это развеивает последние сомнения, отвечает на все вопросы, которые были у Гвейна, прежде, чем он успевает их задать.
Ланселот приподнимается, когда Гвейн опускается перед ним на колени, отбрасывая в сторону плащ и отодвигая одеяла. Его руки стискивают отвороты рубахи Гвейна, притягивая его ближе. Они оба тяжело, быстро дышат. Гвейн запускает руки под слои одеяла, лаская бедра Ланселота, чувствуя жар его тела через тунику. Он ждет, не торопится, хотя это промедление сводит его с ума – настолько хочется взять то, что Ланселот, как он полагает, хочет ему дать. Он не спрашивает – кто знает, может быть всего лишь слово может разрушить магию между ними. Он облизывает губы, и Ланселот жадно следит взглядом за его жестом, его глаза темны от вожделения.
Наконец, Ланселот кивает, с шумом втягивает воздух, делая глубокий вздох, и обхватывает властно его шею, притягивая ближе для поцелуя. Он грубый, жадный, они впиваются губами в губы друг друга, Гвейн вторгается в рот Ланселота, углубляя поцелуй. Из отчаянного и жадного он становится страстным. Рука Ланселота сжимается на его шее, он целует Гвейна, а тот лишь пытается немного успокоить его, смягчить.
Он запускает руку под тунику Ланселота, сжимая пальцами его сосок, и толкает его на спину. Ланселот покоряется . Его ноги разведены, и Гвейн стоит на коленях между ними. Ланселот тяжело дышит, тянется к нему, и это выглядит чертовски прекрасно.
Гвейн уже устал от проклятой одежды, от всего, что отвлекает его от Ланселота. В палатке уже немного душно, словно в пещере, – сегодня это убежище принадлежит только им, и больше никому тут нет места. Гвейн встает, касаясь затылком низкого потолка, скидывает сапоги и стягивает свою рубаху. Он снова встает на колени и, помедлив, подцепляет пальцами пояс брюк, ловя взгляд Ланселота, который все еще распростерт перед ним в соблазнительной позе, дожидаясь знака.
Им не нужны слова – Ланселот приподнимается и стягивает свои штаны, отводя взгляд. Он останавливается – его ноги разведены. Ланселот приподнимает ногу, пытаясь стащить штаны в таком положении, но Гвейн останавливает его, убирая его руки, и укладывает обратно на спину, упершись ладонью в грудь.
Он снимает с Ланселота сапоги, а потом стягивает штаны. Одновременно с этим Ланселот, напряженный и дрожащий от нетерпения, умудряется стащить с себя тунику. Ловя взгляд изучающий взгляд Гвейна, Ланселот трепещет. Он совершенно обнажен. Черт, как же Гвейн хочет коснуться губами каждого сантиметра этого прекрасного тела! Губами, пальцами, проникнуть в него.
Стянув брюки, Гвейн кладет ладони на выступающие обнаженные колени Ланселота, заставляя его развести бедра. Его мягкое движение встречает неожиданное сопротивление, и Гвейн приостанавливается: интересно, достиг ли Ланселот предела и не охладеет ли его страсть, когда так много обнаженной плоти?
Ланселот садится и снова обнимает Гвейна за шею, хмуря брови и опуская взгляд.
– Я хочу взять тебя.
Это неожиданно. Совсем не то, что Гвейн обычно представляет, когда думает о том, как они занимаются любовью с Ланслотом, но сильная хватка на его плечах возбуждает слишком много фантазий и возражать совсем не хочется. Он действительно хочет почувствовать Ланселота в себе. Отдаться кому-то, кто равен тебе по силе, весьма возбуждающая мечта.
Он вновь укладывает Ланселота на спину, а сам перемещается, оседлав его бедра. Гвейн двигается вперед и назад, его плоть, сочащаяся смазкой, трется о бедра Ланселота. Гвейн дрожит от страсти и возбуждения.
Глаза Ланселота закрыты, а голова запрокинута назад. Он выгибается, застывая, и кладет ладони на грудь Гвейна, теребя его соски, низко стонет так, что больше похоже на всхлипы, будто ему больно. Гвейн балансирует, одной рукой проводя по щеке Ланселота и запуская ее в волосы, а потом наклоняется и целует его, быстро, властно, глубоко. В этом поцелуе вся его страсть, желание, которые он сдерживал все эти месяцы. Он ловит стоны Ланселота, продолжая двигаться на нем. Живот Ланселота уже влажный от смазки, а их члены трутся друг о друга.
Ланселот кладет руки на бедра и двигает его быстрее, впиваясь ногтями в кожу. Хватка ослабевает, и ладони скользят вверх, по спине, по бокам, а потом перемещаются на живот, двигаясь выше по груди, цепляя твердые соски.
Гвейну отчаянно хочется, чтобы Ланселот сжал его задницу, вжал его крепче в свой пах, проявил инициативу, потому что он подозревает, что Ланселот далеко не так пассивен в постели, и Гвейну хочется это видеть, чувствовать, кожей, плотью – всем телом.
Он обхватывает руку Ланселота, направляя ее ниже, где так хочется ее ощутить. Теплые пальцы Ланселота ласкают изгиб его спины, и Гвейн стонет, невольно ускоряя движения на возлюбленном.
– Пожалуйста, – умоляет он, горячо выдыхая в губы Ланселота. – Коснись меня там...
Пальцы Ланселота спускаются ниже по разгоряченной коже спины Гвейна в расщелину, почти касаясь там, где Гвейну хотелось больше всего.
– Скажи, что я должен делать, – шепчет Ланселот.
Гвейн невольно закусывает губу, услышав эти слова. Боги, что он должен ему ответить, чему научить, если его прикосновения уже совершенны?! Гибкие пальцы на его заднице, а он все двигается вперед-назад, желая только одного – прикосновения к своему входу. Гвейн приподнимается, немного отстраняясь, чтобы посмотреть на Ланселота, и говорит:
– Приготовь меня, пальцами. Я покажу тебе как.
– Быстрее, – откликается Ланселот и теплый поток воздуха касается губ Гвейна. Он снова наклоняется и целует возлюбленного, неторопливо скользя по его телу, горячему и жаждущему.
У Гвейна есть масло. Фиал спрятан где-то во внутреннем кармане дорожной сумки. Бывают ночи, когда он пользуется им, лаская себя пальцами сам. Это происходит тогда, когда сдерживать свои желания, находясь постоянно рядом с Ланселотом, становится совсем тяжело.
Гвейн садится, отодвигается от Ланселота, чтобы дотянуться до своей сумки. Ланселот закрывает глаза, глубоко вздыхая, но он не может просто лежать и потому беспокойно ерзает. Его руки все еще сжимают задницу Гвейна, и тот успокаивает возлюбленного легким касанием, а Ланселот смотрит на него распахнутыми глазами.
Гвейн становится на колени, вытаскивает колпачок фиала и смазывает пальцы, отставляя фиал в сторону, а потом заводит руку назад. Он удерживает взгляд Ланселота и проникает в себя, скользя другой рукой по руке Ланселота. Он двигает пальцем внутри, втирая разогретое масло. Проникая вторым пальцем, он откидывает голову назад и закрывает глаза. Он стонет и насаживается на пальцы, проталкивая их глубже, но Ланселот накрывает его руку своей, заставляя замедлиться, делать более плавные движения.
– Позволь мне... Я хочу... – шепчет Ланселот, почти касаясь кончиками пальцев его входа, почти проникая внутрь.
Масла достаточно, чтобы сделать прикосновение приятным. Пальцы Ланселота совсем другие, чем его собственные. Они проникают внутрь, растягивая его и поворачиваясь. Он вздыхает и сжимает крепче руку Ланселота, который рвано выдыхает, останавливаясь, словно больше не сможет сдерживать себя, если не прекратит.
Гвейн кивает и начинает двигаться сам, а свободной рукой скользит по и без того твердым соскам. По всему телу пробегает дрожь, когда пальцы Ланселота движутся в нем, а плоть скользит по плоти. И он смотрит вниз на их члены, сочащиеся смазкой и трущиеся друг о друга.
– Достаточно, уже все в порядке, – шепчет он, ложась на грудь Ланселота. Твердые соски прижимаются к горячей коже Ланселота, и кажется, что от этого прикосновения можно обжечься. Он движется назад и пальцы Ланселота вновь без труда проникают в его вход. Он стонет от нетерпения, отодвигается и направляет плоть любовника в себя. Головка члена упирается в его вход. Гвейн стискивает зубы, чтобы удержаться от искушения с силой насадиться на плоть. Он напряжен, пальцы сжимают одеяло по бокам от плеч Ланселота. Гвейн смотрит в ему глаза, и приходится прикусить язык, чтобы не умолять его.
Хватка на бедрах усиливается, и Гвейн тяжело дышит, покрываясь испариной от того, что приходится сдерживаться, хотя каждая частичка его тела жаждет Ланселота. А тот неторопливо вскидывает бедра, осторожно проникая в него ненамного, а потом снова выходя. У Ланселота дрожат руки, а дыхание учащается.
– Шшш... Просто не торопись, – шепчет Гвейн, наклоняясь к нему, чтобы поцеловать, медленно, проникая в рот Ланселота. Он не сдерживает стона прямо в поцелуй, когда Ланселот проникает в него, неторопливо, но решительно, сантиметр за сантиметром, пока, наконец, Гвейн не оказывается полностью сидящим на его бедрах.
Гвейн медленно отодвигается, разрывая поцелуй, и устраивается на бедрах Ланселота. От этого движения член любовника проникает глубже, и Гвейну кажется, что никогда не позволял никому большего. Он откидывает голову назад, вздыхая, и немного ерзает, впрочем, так, чтобы не выпускать из себя плоть Ланселота.
– Боги, я не могу... Гвейн… Пожалуйста. Я так долго ждал тебя. Я должен... Пожалуйста... – голос Ланселота полон вожделения и... страха – то, о чем Гвейн и подумать никогда не мог. Это самый лучший подарок: то, что Ланселот хочет его так сильно, так отчаянно.
Он ложится на грудь Ланселота, быстро целуя его.
– Кончи для меня, – шепчет он в губы Ланселота и трется щетиной о гладкую кожу лица Ланселота, придвигаясь к его уху и выдыхая. – В меня.
Ланселот напрягается и тянется поцеловать Гвейна, а его пальцы на заднице Гвейна сжимаются сильнее, опуская любовника на свою плоть резким, коротким толчком. Он толкается вверх и долго кончает, стиснув зубы у самых губ Гвейна, а стоны низкие и глубокие, и Гвейн будто чувствует их изнутри.
Ланселот замирает и расслабляется под ним. Гвейн поднимается и садится, его член напряжен до боли. Он смотрит вниз на Ланселота, на лице которого написано наслаждение.
– Я не смог остановиться, – бормочет тот, краснея. – Я ждал тебя так долго... Слишком долго.
– Нет-нет, все было замечательно, – говорит Гвейн, скользя пальцами по бедрам Ланселота и наклоняясь, чтобы поцеловать любовника. Он еще не кончил, но все, что было между ними сейчас, было действительно прекрасно. Наконец-то быть так близко к Ланселоту, касаться его, целовать его. – У нас еще все впереди.
Ланселот кивает, протягивая руку и обхватывая плоть Гвейна в кулак. Гвейн вздрагивает от этого прикосновения. Это почти больно, но прекрасно, и хочется, чтобы это продолжалось вечно.
– Гвейн, я хочу... Ты мог бы... – Ланселот глубоко вздыхает и подталкивает Гвейна, выходя из него, а потом переворачивается на бок, отворачиваясь и шаря по одеялам. А Гвейн просто не может понять, не может принять, что Ланселот оставит его вот так.
Но тот поворачивается и ловит взгляд Гвейна, а потом приподнимает ногу, закидывая ее на бедро любовника, и вручает ему фиал.
– Пожалуйста...
Гвейн сжимает фиал. Как же сильно он этого хочет, отчаянно хочет, но ведь это Ланселот. Это все для него. Он не может отказать, но и не выдержит долго.
– Ты уверен? Я не продержусь долго, Ланселот... Боги, я буду в тебе... Как только я буду в тебе, я не смогу сдерживаться, – от этих слов его возбуждение становится даже сильнее. Его плоть упирается в задницу Ланселота.
– Я хочу почувствовать тебя, – шепчет Ланселот, подаваясь бедрами назад и потираясь о плоть Гвейна. – Я хочу тебя в себе.
Застонав, Гвейн упирается лбом в плечо Ланселота, выливает масло на пальцы и вздрагивает, когда приходится касаться члена, смазывая его от основания до головки. Еще немного масла на пальцы и он скользит ими между ягодицами Ланселота, лаская тугой вход.
Ланелот напрягается от этого движения, а потом снова подается назад, насаживаясь на пальцы. Гвейн позволяет ему двигаться, проникая в него глубже до тех пор, пока Ланселот не вздрагивает и не стонет, умоляюще выдыхая:
– Я хочу тебя, пожалуйста...
– Просто расслабься и позволь мне позаботиться обо всем самому, – откликается Гвейн и, когда Ланселот кивает, он начинает растягивать его пальцами, проникая сначала одним. Ланселот нетерпеливо и сбивчиво откликается на его проникновения, а его задница такая тесная, что Гвейна охватывает дрожь от предвкушения.
– Еще, еще, – почти стонет Ланселот, выгибаясь и с силой насаживаясь на его палец.
Гвейн выходит из него и уже двумя пальцами трет его вход, прежде чем ввести их. От тесного, горячего тела Ланселота перехватывает дыхание. Любовник открывается ему, сжимает его пальцы, осторожно выталкивает их, а потом расслабляется, вновь позволяя проникать внутрь, и Гвейн движется в нем, желая только одного – чтобы это его член, а не пальцы наконец-то оказался внутри.
Он добавляет уже третий палец. Тесно, так тесно. И медленно. Ему кажется, что Ланселоту будет больно, но тот лишь глубоко вздыхает и подается назад, насаживаясь и откидывая голову назад, на плечо любовника.
Гвейн замедляется, массируя вход внутри Ланселота, поворачивая пальцы и ища чувствительный бугорок. То, что он его нашел, он понимает по тому, как ногти Ланселота впиваются в его бедра, а каждый мускул в его теле дрожит от напряжения.
Ланселот трепещет в его объятиях, зажмурившись, а потом выдыхает:
– Пожалуйста, войди в меня... Я хочу тебя внутри.
Гвейн снова надавливает на чувствительное местечко, и Ланселот всхлипывает. Убрав пальцы, Гвейн целует Ланселота аккурат за ухом.
– Тише, не торопись.
Гвейн направляет свою плоть и подается вперед, медленно, пока, наконец, не оказывается внутри. Короткий толчок и он полностью проникает в Ланселота, а тот задерживает дыхание, напрягаясь, но не отодвигается, позволяя проникнуть в себя, тесного, горячего, сжимая член Гвейна.
Когда он проникает так глубоко, как только возможно, Гвейн останавливается. Он внутри, их тела настолько близко друг к другу.
Ланселот поворачивает к нему голову, чтобы поцеловать, и касается бедер Гвейна, тянет его к себе, заставляя войти вновь до упора, чтобы дотянуться до губ любовника.
Гвейн отодвигается и, сжав волосы Ланселота, укладывает его на подушку, наклоняясь к его шее. Он вдыхает запах любовника, скользя по его шее, и прикусывает кожу, вновь вторгаясь в него, глубоко и безжалостно. Ногти снова впиваются в бедра, заставляя продолжать.
На солоноватой от пота коже Ланселота остаются синяки от укусов, а Гвейн вбивается в тело любовника длинными, глубокими толчками. Долгие стоны Ланселота звучат как ободрение, и Гвейн, будучи слишком близко к разрядке, старается держать ритм. Любовник выгибается в его объятиях, заходясь в стонах наслаждения. Гвейн закрывает глаза и думает о том, как долго он ждал этого, как сильно хотел и сколько раз представлял это, даже не предполагая, что Ланселот позволит ему приблизиться настолько. Рука, сжимавшая его бедро, отодвинулась и обхватила запястье Гвейна, перемещая его ладонь на плоть Ланселота, переплетая их пальцы. Член Ланселота напрягается в хватке обеих рук, а Ланселот снова дрожит, замирает, напрягаясь, и стонет, кончая. И это чертовски прекрасно. Его тело расслаблено, но спина больше не касается груди Гвейна, когда он выгибается. Гвейн и сам уже понимает, что не может сдерживаться больше – он ускоряется и вскоре волна удовольствия прокатывается по всему телу. Он кончает, вбиваясь грубо и глубоко, как только может, его бедра ударяются о бедра Ланселота. Гвейн тяжело дышит, уткнувшись в его шею, и касается кончиком языка синяков, оставленных от яростных поцелуев.
Его глаза еще закрыты, он упирается лбом в плечо Ланселота, вдыхая запах любовника. Его тело расслабленно после такой мощной вспышки удовольствия, от этой близости и ощущения того, что Ланселот хочет его также сильно, как и сам Гвейн. Он истощен, его плоть обмякла внутри влажного прохода Ланселота, но Гвейн не может заставить себя отстраниться, не может остановить нежных перекатов бедер, не может отпустить Ланселота, не чувствовать его гладкую кожу или не ощущать ногу, поглаживающую лодыжку Гвейна.
И Гвейну кажется, что он может оставаться так навечно, обнимая Ланселота и сам пребывая в объятиях возлюбленного, чувствуя себя на своем месте, словно они – половинки одного целого.
Ланселот подается назад, снова прижимая Гвейна к себе за бедра, трется об него.
– Останься – это так приятно, – шепчет он.
– Тише, я только здесь и хочу быть, – Гвейн придвигается ближе, прижимаясь всем телом к любовнику и обнимая его за талию.
Их тела идеально подходят друг другу. Задница Ланелота плотно прижата к бедрам Гвейна, а его спина влажная и гладкая прилегает к груди Гвейна. Он подпитывается теплом, прислушиваясь к дыханию Ланселота, которое постепенно выравнивается и успокаивается. Он и сам расслабляется, обнимая Ланселота. Гвейн тоже истощен, но прохладный ветер заставляет его встрепенуться. Ланселот подтягивает свое одеяло, укрывая их обоих и переплетая ноги с ногами Гвейна. И не нужно думать о том, как сохранить тепло, – их тела так близко прилегают друг к другу. Гвейн засыпает с надеждой на то, что Мерлин и Артур завершили вечер также отлично, как и он.

Они просыпаются в коконе одеял, плотно прижавшиеся друг к другу. В спину Ланселота упирается возбуждение Гвейна. Вместо пожеланий доброго утра Ланселот поворачивается к нему, обнимая, и целует. Его плоть тоже тверда и прижимается к плоти Гвейна. Ланселот берет оба члена и сжимает одной рукой, начиная двигать уверенно и жестко, а свободной рукой быстро зажимает рот Гвейну, заглушая стон, когда любовник кончает.
И лишь когда головокружительная пелена оргазма немного отступает, Гвейн понимает причину этого. Весь лагерь уже в движении. Потрескивает огонь, а среди негромкого говора снаружи явственно слышен голос Артура.
Отыскав свои вещи среди беспорядка, они поспешно одеваются, стараясь не растерять тепло. Сталкиваясь локтями, коленями плечами, они торопливо натягивают штаны и туники.
Когда они уже собираются выходить, Гвейн не может устоять перед искушением задержать Ланселота, прежде чем они присоединятся к рыцарям, королю и Мерлину, чтобы позавтракать. Он кладет руку на его плечо и тянет вниз, заставляя опуститься на колени.
– Теперь, когда ты мой, я не отпущу тебя, – шепчет он, скользя пальцами по волосам Ланселота, и притягивает любовника для мягкого, нежного поцелуя, а потом прижимается лбом к его лбу. В горле стоит ком. Он сглатывает и добавляет:
– Понял?
– Отлично понял, – шепчет в ответ Ланселот, улыбаясь в следующий поцелуй, который длится дольше, словно Ланселот не может никак его прервать.
Заставить себя выйти из палатки почти невозможно. Кажется, будто он оставляет половину себя внутри, но он выходит следом за Ланселотом на свежий воздух, и им приходится разойтись, чтобы позавтракать. И лишь когда они видят остальных, понимают, что их так и не разбудили встать на часы. Гвейн подходит к Мерлину и спрашивает его тихо, наклоняясь:
– Кого поблагодарить за долгий сон?
Ухмылка сползает с губ Мерлина только, когда Гвейн толкает его плечом и вскидывает брови. Мерлин понижает голос до шепота и отвечает:
– Они поделили между собой вашу стражу, подумали, что вам надо отоспаться.
Артур издает короткий смешок и поднимает кружку, салютуя Ланселоту.
– Долго же вы, мы уж подумали, что бедняга Гвейн потерял хватку.
Ланселот изумленно смотрит на Артура, а потом на Мерлина, остальные смеются, когда рыцарь густо краснеет. Впрочем, Гвейн полагает, что и он сам выглядит также.
Гвейн берет теплую кружку, которую ему вручает Мерлин, изо всех сил стараясь не улыбаться на его ухмылку.
– Сегодня вечером вы будете тише, надеюсь, – не унимается Мерлин и подмигивает ему.
Артур снова поднимет кружку, указывая в сторону Ланселота.
– Да уж, мы не могли уснуть пол ночи.
– Ваша палатка тоже не каменная, кстати, – огрызается Гвейн и садится напротив Ланселота, который мягко улыбается ему.
– Что ты имеешь ввиду? – интересуется Артур, явно не понимая, о чем речь, однако щеки Мерлина стремительно краснеют. Совсем как у них с Ланселотом.
– Он имеет ввиду, что у нас был пример для подражания, – отвечает Ланселот, не отводя взгляда от Гвейна.

@темы: фанфик, Ланселот, Гвейн, слеш, Просто послушай

---

Название: Невзирая на титул.
Автор: Anonymous.
Переводчик: Sky Smuggler.
Оригинальное название: Regardless of nature.
Ссылка на оригинал: kinkme-merlin.livejournal.com/18397.html?thread...
Разрешение на перевод: получено.
Бета: Теймар.
Жанр: PWP.
Пейринг: Гвейн/Артур.
Рейтинг: NC-17.
Предупреждения: нет.
Содержание: иногда Артур ведет себя как принцесса.
Статус: закончен.
Разрешение на публикацию: Можете публиковать, где хотите, только поставьте в известность переводчика.
Отказ от прав: все принадлежит ВВС или кому там оно принадлежит. Но не мне. Увы. Иначе бы у меня в сериале был слеш.

Невзирая на титул.

Гвейн молча провожал взглядом отправившегося за дровами Мерлина, пока его тощая фигура окончательно не скрылась среди редких серебристо-белых стволов берез. Наконец, его темная шевелюра уже была едва различима вдали. Как только Мерлин удалился, Гвейн повернулся к Артуру, который связывал веревки, чтобы соорудить какое-нибудь укрытие на ночь. Вразвалочку подойдя ближе, Гвейн сказал:
– Неприятно, должно быть, иметь такую фобию самому наследнику трона Камелота.
– Что ты имеешь ввиду? – удивленно вскинулся Артур.
– Разных ползучих гадов, – притворно зловещим голосом протянул Гвейн, шевеля пальцами и изображая какое-то насекомое как бы в подкрепление своих слов.
Артур рассмеялся:
– Я не боюсь насекомых.
Гвейн прислонился к дереву, глядя на принца, умело завязывающего узлы.
– Боишься, – насмешливо возразил он. – Ты жутко испугался, что тебя укусят за руку, когда совал руку в ту дырку в башне.
– Очень смешно, – сердито буркнул Артур. – Ничего я не испугался.
– Испугался. Как маленькая девочка, – ответил Гвейн, ухмыляясь.
– Нет, – огрызнулся Артур. – Ты не можешь разговаривать со мной в таком тоне.
Принц нахмурился, глядя на Гвейна, который бесстыдно пялился на него. Спустя несколько мгновений Артур отвел взгляд, возвращаясь к вязанию узлов. Выглядел он смущенным и рассерженным. Гвейн все также стоял, прислонившись к дереву, наблюдая за ним, а потом неожиданно воскликнул:
– Смотри! Паук!
Артур инстинктивно вскинулся, глядя наверх, куда указывал Гвейн.
Гвейн рассмеялся:
– Ложная тревога, извини. Просто лист. Не хотел тебя пугать.
– Я и не напугался, – Артур раздраженно посмотрел на него через плечо и отвернулся, нахохлившись, вновь принимаясь за строительство убежища.
Гвейн оттолкнулся от ствола и подошел ближе.
– Напугался, – поддразнил он. – Маленькая бедная принцесса не любит отвратительных, мерзких жуков.
– Я уже сказал, что ты не можешь так со мной разговаривать, – произнес Артур. Однако, его голос дрогнул, смазывая впечатление. Он посмотрел на Гвейна, чтобы поставить его на место, но кровь неожиданно прилила к лицу, будто что-то выбило его из колеи.
– Артур, – Гвейн подошел еще ближе. – Я думаю, что тебе очень нравится, когда я говорю с тобой так, – подступив вплотную, не смущаясь своей наглости, он провел большим пальцем по щеке Артура вниз к шее. – Ты так изумительно таращишься и краснеешь.
Принц отбросил его руку:
– Прекрати.
Но даже сам понял, насколько неубедительно прозвучали его слова. Больше мольба, чем приказ. Гвейн пристально смотрел на него, абсолютно уверенный в своих действиях. Зрачки Артура расширились, а на щеках загорелся румянец. Он поспешно отвернулся, силясь вспомнить, что делал до этого с веревками и ветками, как вдруг сильные руки притянули его, не давая воли.
– Признайся. Тебе нравится, когда я говорю с тобой в таком тоне, – пробормотал Гвейн в шею Артура, заставляя его невольно вздрогнуть.
– Отвали от меня, – приказал Артур, стискивая зубы.
– И не подумаю, – откликнулся Гвейн. – Пока ты не признаешься.
Веревки, которые связывал Артур, выскользнули из рук. Схватив руки Гвейна, принц попытался отцепить их от себя, палец за пальцем, однако, не успел он закончить, как его снова ухватили.
Артур подобрался, собираясь перебросить, если потребуется, Гвейна через плечо, но тот, удерживая принца поперек груди, ловко подцепил ногой голень Артура так, что тот потерял равновесие, падая вперед.
– Занятно, – прокомментировал Гвейн.
– Последний раз говорю тебе: отвали от меня! – предупреждающе сказал Артур: пытаясь выбраться из крепкой хватки, он оцарапал Гвейну руку.
– Ты даже дерешься как девчонка, – рассмеялся Гвейн.
Артур разозлено зарычал и с силой подался назад, врезаясь бедрами Гвейну в пах. Тот от боли ослабил хватку, но принц не успел воспользоваться своим преимуществом, потому что Гвейн навалился на него, придавливая к земле. Артур изо всех сил бился под ним, пытаясь столкнуть с себя и скинуть с груди крепко сжимающие его руки. Пытаясь вернуть контроль над ситуацией, Гвейн наощупь схватил Артура поперек груди, однако, промахнулся и скользнул рукой ниже.
– О боги! – воскликнул он. – Да тебе и правда это нравится.
Артур замер:
– Это не то, о чем ты подумал, – дрожащим голосом заявил он.
– Да нет, блять, именно то, – парировал Гвейн, скользнув пальцами по эрекции Артура.
– Это не… – принц запнулся. – Это не из-за тебя.
Гвейн толкнулся бедрами вперед, прижимаясь к заднице Артура.
– Мне все равно, – выдохнул он. – Меня больше волнует, что мы будем с этим делать.
– Мерлин, – отчаянно пробормотал принц. – Он может вернуться в любой момент.
– Именно, – согласился Гвейн, продолжая тереться об Артура. – Это будет ужасно, если он увидит, как тебя трахают прямо на земле, – плоть Артура призывно пульсировала в его ладони, а с губ принца сорвался резкий выдох. – Это так унизительно, – Артур трепетал в его руках. – Он будет весьма разочарован.
– Мы не можем, – настаивал Артур, пытаясь подняться и беспокойно вглядываясь в ту сторону, куда ушел Мерлин.
В ответ Гвейн скользнул ладонью по его члену.
– Можем. И сделаем. Ну-ка, привстань.
Артур приподнялся, становясь на четвереньки. Его дыхание сбилось. Он выгнулся, когда Гвейн стянул с него штаны, но больше не сопротивлялся. Гвейн плюнул на пальцы и, слегка размяв его вход, проник. Артур, не отрываясь, смотрел на заросли, за которыми скрылся Мерлин, и выдохнул:
– Быстрее!
– Тише, тише, – откликнулся Гвейн.
Артур нетерпеливо подался назад, насаживаясь на палец глубже, а Гвейн слегка согнул и повернул, срывая с губ Артура сладостный стон, добавил второй палец, заставляя принца дрожать от удовольствия.
– Потише, – Гвейн положил ладонь на поясницу Артура, придерживая его.
Слева раздался шорох листьев. Артур беспокойно вскинулся. Это оказалась молодая олениха, которая, заметив их, унеслась прочь в лес.
Гвейн повернул пальцы внутри Артура, вставляя глубже, и двинул ими несколько раз.
– Готов? – хрипло поинтересовался он.
– Да, готов, – прошипел Артур.
Гвейн торопливо расшнуровал брюки и приспустил их. Артур почувствовал, как чужая плоть уперлась ему в задницу, и инстинктивно дернулся, отстраняясь.
– Не говори только, что у тебя еще и страх перед членами, – усмехнулся Гвейн. – Иди ко мне.
Он сжал бедра принца и вернул его на место, входя в него.
– Расслабься, – посоветовал он. – Еще немного. Не будь такой принцессой.
От последнего слова Артур застонал, сдаваясь окончательно, позволяя Гвейну войти на всю длину. Придерживая принца, мужчина начал ритмично двигаться в нем. Артур наклонился вперед, пряча лицо в сложенных ладонях и позволяя Гвейну задавать ритм движений. Он только пару раз вскинулся, быстро и осторожно оглядывая деревья перед собой.
– Кто бы мой подумать… – прорычал Гвейн, входя в Артура. – Что ты окажешься такой блядью?
Плоть Артура крепла от каждого толчка Гвейна. Он протянул руку между ног и обхватил ее, лаская себя.
– Быстрее, быстрее… – умоляюще шептал принц.
– Уже недолго, – прохрипел Гвейн. – Моя милая распутная принцесса.
Артур застонал. Краем зрения ему показалось, что кто-то скрывается в тени, свидетель его позора.
– О, привет, Мерлин, – выдохнул Гвейн.
Артур резко вскинулся и обнаружил, что Мерлин стоит прямо перед ними и смотрит широко распахнутыми глазами, в которых застыл шок. Принц вскрикнул и в следующую секунду кончил, чувствуя, как оргазм прошивает тело.
Гвейну потребовалось всего пара толчков, чтобы излиться внутри Артура.
Пара секунд промедления и Гвейн отстранился, садясь на пятки, тяжело дыша. Принц осторожно обернулся. Его штаны были до сих пор спущены к щиколоткам. Он посмотрел на Мерлина, который все стоял, не двигаясь, прижимая к груди собранные ветки.
– Назови его принцессой и он – весь твой, – сказал Гвейн Мерлину, кивая головой на Артура.
Мерлин, наконец, обретя дар речи, скривился:
– Я бы не назвал его принцессой. Он задница, венценосный осел, тупица… – Мерлин замолк, удивленно глядя, что Артур снова возбуждается.
– Кажется, твоя очередь, – ухмыльнулся Гвейн, вставая и натягивая штаны. Мерлин уронил собранные ветки.
– Осторожнее, Артур! По-моему, ты сел на таракана, – не удержался Гвейн, уходя прочь и посмеиваясь, услышав хруст веток, когда Артур резво подскочил.
– Увидимся позже, принцесса.

@темы: Артур, фанфик, Гвейн, слеш, Невзирая на титул

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хэх, хоть ваш покорный слуга сегодня был и заболевший совсем, но он все равно выбрался-таки из дома и таки пошел на фандомную встречу, как и планировал. И ни разу не пожалел! Убедился, что наш фандом - самый классный фандом в мире! И пусть мы были в довольно узком кругу - так даже лучше, прям как-то по-семейному получилось, хэх. Теперь, главное, нам всем не потеряться и собраться как-нибудь еще раз и также круто посидеть)
В общем, всем присутствовавшим спасибо огромное за замечательный вечер! И Литте особое спасибо за организацию всей этой радости))))

---

С Днем Рождения!

Мой дорогой  G.T.!
Еще раз от всей души поздравляю тебя с Днем Рождения!
Всего тебе самого теплого и светлого! Счастья, любви и исполнения всех желаний! (ну, кроме, пожалуй что, трона Камелота в скором времени. х))))
Очень тебя люблю и очень рад, что мы с тобой встретились и не потерялись, хотя и были предпосылки, да. Но теперь-то ты от меня никуда не денешься)))) Вот.
Теперь насчет подарка. Честно говоря, изначально это предполагался быть Персивейн, но потом... твой извращенец-папка наткнулся на один интересный фик с...эээ...немного другой интерпретацией, точнее, количественным и качественным составом. И... вот. Надеюсь, что не разочарует))

Unwinding

Название: Unwinding.
Автор: Elarra.
Переводчик: Sky Smuggler.
Оригинальное название: Unwinding.
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/577416?view_adult=tru...
Разрешение на перевод: получено.
Бета: Теймар.
Жанр: Romance, PWP, Threesome.
Пейринг: Гвейн/Леон/Персиваль.
Рейтинг: NC-17.
Предупреждения: нет.
Содержание: Сэр Леон чувствует себя старым по сравнению с другими рыцарями короля Артура. Гвейн и Персиваль демонстрируют, что они думают по этому поводу.
Статус: закончен.
Разрешение на публикацию: Можете публиковать, где хотите, только поставьте в известность переводчика.
Отказ от прав: все принадлежит ВВС или кому там оно принадлежит. Но не мне. Увы. Иначе бы у меня в сериале был слеш.
Посвящение: моему любимому и единственному сыну в подарок на день рождения.)

День прошел великолепно, думает Леон, снимая доспехи и аккуратно складывая их в углу комнаты. Бандиты пойманы, селяне благодарны, да и драка была потрясающей. По крайней мере, для двоих из их отяда. Сам Леон заметил деревенскую девушку в руках одного из бандитов, и она, когда рыцарь спас ее, упала в обморок – должно быть, представила, как и Леон, что они бы с ней cделали, если бы рыцарь ее не спас, – и он не посмел оставить ее в одиночестве. Гвейн и Персиваль, кажется, неплохо управлялись и без него.
Леон потягивается, чувствуя боль в спине. Гвейн и Персиваль помогают друг другу разоблачиться, обмениваясь шутками и смеясь. Они толкают друг друга до тех пор, пока оба не сваливаются на пол, возясь как щенки-переростки. Леон чувствует себя старым, уставшим и потрепанным жизнью.
Персиваль побеждает в шуточной борьбе, прижимая, в конце концов, Гвейна к полу и удерживая его несколько мгновений в таком положении, а потом подскакивает на ноги и хватает Гвейна за руку, помогая подняться. У обоих глаза лихорадочно блестят. Значит, оба найдут себе по девушке (скорее всего, не в этой маленькой деревеньке) или найдут друг друга ночью, считая, что Леон уже уснул. До этого их энергия будет целиком направлена в шутливые схватки и бесконечную болтовню.
– Странно, что ты спишь тут по вечерам, – говорит Гвейн. – Милый домик, конечно, уверен, самое лучшее, из того, что они нам могли предложить, но мне удивительно, как они могут управляться тут без таверны и… – Гвейн многозначительно взмахивает руками, ожидая, что Леон закончит за него предложение, однако, рыцарь молчит, и тогда Гвейн сам продолжает. – Ты бы мог переночевать сегодня в более теплой постели.
– Что? Ты о девушке? Не болтай глупостей.
– Почему нет? Вполне подходящая цена за геройский поступок.
– Геройствовали сегодня вы. Я почти не участвовал в схватке. Кроме того, я ей скорее в отцы гожусь, – улыбается Леон, пытаясь сгладить неловкость. – Мое время уже прошло. Это вы, молодежь…
Леон пожимает плечами и берет седельную сумку, доставая из нее небольшую баночку с бальзамом, который ему приготовил Гаюс. Вылив немного на ладонь, рыцарь согревает руки.
– О, она смотрела на тебя совсем не как на отца, – хитро ухмыляется Гвейн. – Не говоря уже о том, что тот единственный бандит, которого ты уложил сегодня, был самым опасным из всей шайки. Ну-ка, дай сюда.
Гвейн тянется к бальзаму, но Леон отодвигается.
– Я не настолько старый, чтобы мне нужна была сиделка.
– Ты совсем не старый, но ты и не акробат, – возражает Гвейн, выхватив баночку из рук Леона. – Спина болит? У меня лучше получится, не возражай. И сними лучше рубашку.
Теплые ладони Гвейна, щедро смазанные бальзамом, опускаются на плечи Леона. Недостаток опыта восполняется энтузиазмом и силой, но это все равно чертовски приятно. Леон чувствует, как его тело расслабляется и… реагирует. Прошло уже довольно много времени с тех пор, когда он был с кем-то. Все схватки да патрули. Его плоть еще не совсем окрепла, но он все же рад темноте в комнате. Гвейн продолжает массировать и натирать его спину, а Леон подается вперед, опираясь локтями на колени.
– Так вот. Что за глупости ты там болтал относительно того, что ты старый? – спрашивает Гвейн.
– Это не глупости. Ты же знаешь. Я единственный рыцарь, который служил еще королю Утеру, прежде чем его сын посвятил вас всех, – Леон шумно вздыхает, когда рыцарь касается особенно болезненного места. Гвейн воспринимает это как приглашение продолжать массировать дальше. Леон стискивает зубы, успокаиваясь, и только потом говорит дальше. – Я последний из своего поколения.
Гвейн больно тыкает его пальцем в спину, заставляя глухо вскрикнуть.
– Ты несешь чушь. Ты один из нас.
– Я чувствую себя скорее отцом, который смотрит на переросших его детей, – бормочет Леон.
– Любой почувствует себя маленьким рядом с Перси, – говорит Гвейн. – Не понимаю, почему ты переживаешь из-за этого.
Персиваль садится на постель рядом с Леоном, будто бы он от этого покажется ниже. Он поворачивается к Гвейну и говорит:
– Мне кажется, нашему капитану надо развеяться.
– Да? – совершенно серьезно переспрашивает Гвейн, а Леон думает о том, что лучше бы они не поднимали эту тему.
– Он прав, Леон. Вообще я всегда считал, что ты выше наших ужимок и дурачеств. Как… Я не знаю. Не как отец. По-другому. Когда я был маленьким, у моего друга был брат. Он был старше нас года на два и отвечал за тренировку воинов моего отца. При одном взгляде на него у меня тряслись коленки, я с восторгом таращился на него, наверное, выглядел как влюбленный дурак. Вот благодаря кому я понял, что когда-нибудь тоже стану рыцарем.
Гвейн, кажется, думает, что уже втер мазь, потому что его руки блуждают по плечам Леона. Рыцарь замирает.
– Опять болтаешь, – говорит он. – Спасибо за помощь, но уже пора укладываться спать. Завтра трудный день.
– Если хочешь, чтобы я остановился, просто скажи, – откликается Гвейн, обхватывая Леона за плечи и притягивая к себе.
Одна рука Гвейна скользит по шее Леона, играясь с завитками волос, и Леон просто не может сопротивляться. Он тает – по-другому и не скажешь, – откидываясь назад, в объятия Гвейна. Рыцарь усмехается, приближаясь к уху Леона.
– Кажется, я нашел слабое место нашего бравого капитана, – говорит он. – Интересно, а что будет, если я сделаю так…
Он убирает пальцы и касается шеи Леона губами, слегка прикусывая кожу. Дыхание перехватывает.
– Перси, почему бы нам не показать Леону, что он не такой уж и старый?
Персиваль кивает и начинает стаскивать с Леона штаны. Гвейн слегка подталкивает рыцаря, заставляя приподняться, чтобы Перси было легче раздеть его, а потом снова усаживает на постель. Персиваль устраивается на коленях между разведенных ног Леона.
Все происходит слишком быстро. Гвейн целует и кусает шею Леона, иногда шепчет ему горячо на ухо какие-то глупости, а Персиваль вылизывает с основания, пробует на вкус его плоть. Весь мир для Леона суживается до приятной дрожи по всему телу и рефлекторного движения бедер навстречу ласкающему его рту Персиваля. Остается надеяться, что он не делает ему ничего неприятного. Гвейн зарывается пальцами в волосы Леона, лаская затылок, слегка оттягивая голову рыцаря назад. И Леон кончает, выгибаясь до боли в спине, прижимаясь плечами к груди Гвейна и чувствуя, как пульсирует его плоть во рту Персиваля. Гвейн радостно смеется и целует Леона в щеку, скользя ладонью по вздымающейся от тяжелого дыхания груди Леона, пока тот, наконец, не восстанавливает дыхание.
– Мне, наверное, следует… – невнятно бормочет Леон. Все его тело ощущается вялым, уставшим и таким чувствительным. Он не может отвести взгляда от Персиваля, облизывающего свои губы.
– Мы сами справимся, не волнуйся, – говорит Гвейн. – Тебе бы поспать лучше. Потом успеется.
Леон кивает. Он, и правда, уже засыпает. Все тело расслаблено. Он не ощущал себя так уже очень давно. Гвейн отстраняется, и Леон падает на постель. Персиваль берет одеяло из сложенной стопки и укрывает его.
– Ну как, чувствуешь себя моложе? – спрашивает Гвейн.
Леон бормочет что-то невнятное в ответ. Он не чувствует себя моложе, скорее, расслабленней. Не таким одиноким и напряженным. И большего не надо.

Когда они возвращаются в Камелот, Артур спрашивает о том, насколько успешным был поход. Гвейн отвечает, что все прошло отлично. На его губах играет многозначительная ухмылка. Артур вскидывает бровь и переводит взгляд на Леона, спрашивая, не натворил ли чего Гвейн. Леон уже собирается ответить, как вдруг Гвейн кладет ему руку на плечо и словно невзначай скользит к шее рыцаря, ласково касаясь завитков волос. Леон кашляет, пытаясь избавиться от неожиданной дрожи в коленях, и кивает королю.
– Не натворил, не беспокойтесь, сир.
Артур подозрительно смотрит на них, но ничего не говорит и уходит. Гвейн наклоняется к Леону и выдыхает на ухо:
– Посмотрим, подействует ли это во время тренировок.

@темы: подарок, сын, фанфик, Персиваль, Гвейн, поздравления, Unwinding, Леон

---

Убежище

Название: Убежище.
Автор: planejane.
Переводчик: Sky Smuggler.
Оригинальное название: Shelter.
Ссылка на оригинал: planejane.livejournal.com/97758.html
Разрешение на перевод: получено.
Бета: Теймар.
Жанр: Romance, PWP.
Пейринг: Леон/Артур.
Рейтинг: NC-17.
Предупреждения: нет.
Содержание: Сэр Леон и его воспитанник, шестнадцатилетний принц Артур, вынуждены остановиться переждать грозу и переночевать на постоялом дворе весьма сомнительной репутации.
Статус: закончен.
Разрешение на публикацию: Можете публиковать, где хотите, только поставьте в известность переводчика.
Отказ от прав: все принадлежит ВВС или кому там оно принадлежит. Но не мне. Увы. Иначе бы у меня в сериале был слеш.
Посвящение: посвящаю этот перевод моей бете, с которой нас связывают долгие и теплые отношения.

Убежище

Сердце Леона неприятно сжалось, когда удалось получше рассмотреть постоялый двор впереди. Девица у входа была такого низкого пошиба, что в ранге заведения сомневаться не приходилось. Однако, сзади их подгоняла неумолимо надвигающаяся гроза, а это было единственное место в долине, где можно было заночевать.
Подпустив ближе свою лошадь к жеребцу Артура, Леон сказал:
– Нам придется остановиться тут. Но прежде мне нужно с вами поговорить, сир. Давайте спешимся.
Артур кивнул, соглашаясь, однако выглядел несколько озадаченным такой просьбой.
Леон направил лошадь в сторону зарослей - укрыться подальше от любопытных глаз.
Только отпраздновавший шестнадцатилетние Артур заметно возмужал, раздался в плечах и стал крепче. Теперь в нем не осталось почти ничего мальчишеского, кроме разве что лица, выдававшего его возраст, когда он уставал, расстраивался или улыбался. С каждым днем он становился привлекательнее, и необходимость скрывать это затрудняла путешествия. Кажется, Леону, как его наставнику, придется совершить невозможное.
– Мы снимем тут комнату, но, я боюсь, что это место с плохой репутацией, так что нам лучше скрыть, кто мы, чтобы не привлекать ненужного внимания.
– Мы вооружены, а я принц. Они выкажут нам уважение, которого мы достойны, – Артур был, кажется, настолько уверенным в своих словах, что, закончив фразу, снова повернулся к лошади, чтобы сесть в седло.
– Пожалуйста, Артур. Это небезопасно. Нас всего лишь двое, а бродяг и воров тут гораздо больше. Мудрее будет остаться незамеченными. Прошу, доверьтесь мне.
Проблема была еще и в том, что Артур все больше и больше был склонен поступать по-своему, хотя зачастую его уверенность в правильном понимании ситуации опасно опережала его жизненный опыт. Артур бы, конечно, уступил авторитету Леона, если бы тот настоял, но все же, несмотря на это, Леон счел нужным попросить. Артур все еще имел привычку дуться как дитя.
– Хорошо, – пожал плечами Артур.
Леон порылся в дорожной сумке и достал оттуда две старых туники, снял с себя и Артура плащи с гербом Камелота, сложил их и убрал в сумку, а потом одел одну из туник на Артура и сам облачился следом в оставшуюся. Мечи он завернул в одеяло и сунул под заросли, прикрыв сверху листьями и дерном, чтобы не было заметно, что там что-то есть. Наконец, он повернулся к Артуру и коснулся его щек перепачканными пальцами, а в конце взлохматил волосы.
Отступив назад, Леон невольно улыбнулся:
– Конечно, ничто не может скрыть благородную кровь, и как крестьянин вы, сир, совершенно не выглядите, но если опустите взгляд и будете молчать, то, возможно, мы не привлечем лишнего внимания.
Артур улыбнулся и фыркнул в ответ на слова Леона, которые он принял за комплимент.

***

Постоялый двор был переполнен третьесортной публикой. Леон взял Артура за руку, и, когда тот попытался высвободиться, неодобрительно посмотрел на принца. Понизив голос, он добавил:
– Пойдемте. Лучше поторопиться.
Артур поджал губы, недовольно засопев, когда Леон его едва ли не потащил через всю комнату с устланным соломой полом к владелице постоялого двора, которая сидела у стойки на высоком табурете. Ее пышная грудь вздымалась и лоснилась от жары в приторном спертом воздухе.
– Я хочу снять комнату для себя и моего спутника.
– О, он милашка. Хотите выбрать симпатичную девочку? – усмехнулась хозяйка. – Не уйдете недовольными.
Леон отрицательно покачал головой и вручил ей монету, которая мгновенно исчезла в многочисленных складках юбки. Леон оглянулся на Артура, который вцепился в руку Леона и неожиданно потянул.
– Последняя дверь слева, – трактирщица подмигнула, щербато ухмыльнувшись.
– Пришлите нам легкий ужин, а потом не беспокойте, – добавил Леон.
Едва Леон расплатился за еду и комнату, Артур буквально затолкал Леона вверх по лестнице и дальше по коридору до двери в комнату.


***

Прежде чем сесть за еду, они вымыли руки, и Леон вытер грязь с лица Артура влажной тряпицей, а потом расчесал его волосы. Артур позволил Леону ухаживать за собой, никак это не комментируя. Лишь трепетание ресниц выдавало волнение и удовлетворение от того, что Леон выполняет то, что подобает делать обычному слуге. Однако для самого Леона это было лишним напоминанием о том, что чем больше времени он проводит с Артуром, тем сложнее становится ему не переступать зыбкую границу влечения к юноше. Артур был его принцем, его учеником, воспитанником и, только в последнюю очередь, другом. И неважно, чего хочет сам Леон, важнее то, что Артур не может быть для него никем больше.
Они присели на набитый соломой тюфяк, чтобы поужинать. Постель была не очень большой, но достаточной для того, чтобы на ней уместились два человека средней комплекции. Леон же, однако, будучи выше среднего роста, решил, что ему лучше будет устроиться на полу.
Артур был неестественно тих и не отпустил ни одного едкого комментария или жалобы по поводу ситуации, поэтому Леон, в конце концов, не выдержал и спросил:
– Все в порядке, сир? Мы здесь в безопасности. Не нужно беспокоиться.
Артур уставился в пол, а его голос дрогнул, когда он заговорил:
– Кто-то трогал меня, пока вы говорили с хозяйкой.
– Кто? Где?
Артур густо покраснел и взял ломоть хлеба, принимаясь собирать с тарелки остатки похлебки.
– За ягодицы. Какая-то женщина пыталась прижаться ко мне и залезть... – он не закончил фразу, не подобрав слов, и бросил на Леона хмурый взгляд, а лицо скривилось, словно он почувствовал неприятный запах.
Леон едва удержал улыбку, глядя на негодование Артура. Прикусив губу, чтобы все-таки не улыбнуться, Леон сказал:
– Я уже говорил вам, что это не самое приятное место, и люди тут, в основном, низкого пошиба. К тому же, полагаю, что она была вами очарована.
– Мной? – раздражение Артура мгновенно испарилось.
– Да, вами, – подтвердил Леон, глядя на Артура с нежностью, разрываясь между желанием потрепать его за щеку, как он всегда делал, и стереть большим пальцем полоску, оставшуюся от похлебки, с нижней губы.
Леон никогда бы не злоупотребил своим положением, но ведь он был всего лишь человеком из плоти и крови и был почти уверен в том, что иногда очаровательная улыбка Артура, слишком длительные прикосновения и горячее дыхание, которые он видел и чувствовал во время их спаррингов, были намеренными. Леон делал вид, что не замечает этого, постоянно напоминая себе о том, что ему чаще надо удовлетворять свои потребности где-то на стороне.
Вдали раздалось грохотание приближающейся грозы, в комнате заметно темнело, а ветер снаружи играл ставнями, заставляя их скрипеть. Леон зажег свечу и постелил свой плащ на постель, поверх соломы и сомнительной чистоты простыни.
– Сейчас я передвину кровать, чтобы вы могли уже устраиваться на ночь.
Леон подтащил кровать ближе к двери, а Артур поинтересовался:
– А как же вы? Вы не будете спать?
– Позже, когда тут угомонятся все. Я посижу на краю постели в ногах, а вы пока отдохнете.
Артур разделся, завернулся в одеяло и затих. Леон сидел на краю кровати, вытянув ноги и прислонившись спиной к двери, и изо всех сил старался не смотреть на изгиб бедер Артура.
В коридоре слышался шум, люди ходили туда-сюда, вероятно. Усиливающийся ветер и дождь, уже начавший барабанить по крыше, загнал на постоялый двор не только принца и его наставника. Кто-то принялся барабанить в дверь и Леон, постаравшись придать своему голосу как можно более грубый оттенок, рявкнул:
– Отвалите!
Артур приподнялся:
– Люди приходят сюда, чтобы подцепить кого-нибудь на ночь?
Леон откинул голову назад, сильно приложившись затылком о дверь:
– Да.
– И хозяйка постоялого двора тоже подумала, что вы привели меня сюда, чтобы... совратить?
– Да.
Артур замолк, а потом продолжил:
– Вы когда-нибудь были в месте, подобном этому? С кем-нибудь?
– Нет!
Кажется, не собираясь прекращать расспросы, принц сказал:
– Как вы думаете, за соседней дверью кто-нибудь уже... занимается любовью?
И не дожидаясь ответа, он подскочил на кровати, встав на четвереньки, и приложил ухо к тонкой перегородке стены.
– Так ведь? Я прав?
Артур притих, видимо напрягая слух, чтобы различить, что делается в соседней комнате, и, очевидно, наслаждаясь дискомфортом, испытываемым Леоном.
– Артур, вам лучше лечь. Давайте не будем поднимать эту тему сейчас?
– Разве это не возбуждает вас? – Артур послушно забрался под одеяло. – Меня возбуждает.
Леон мысленно взмолился, чтобы Артур прекратил спрашивать о сексе.
– Пожалуйста, вам надо отдохнуть. Мы можем обсудить все завтра по пути в Камелот. А сейчас я слишком устал, чтобы заниматься просвещением озабоченного юнца в этой дыре.
Артур недовольно надулся и отвернулся, однако, выглядело так, будто бы он ласкает себя под одеялом. Леон пытался не смотреть в его сторону. Даже не думать об этом. Однако его плоть под двумя слоями одежды напряглась и без взглядов на Артура. Достаточно было лишь подумать, как принц, не стесняясь, подметил, что в большинстве комнат этого постоялого двора люди занимались любовью, услаждая свою плоть, а Артур, сияющий, соблазнительный и такой желанный, лежал совсем рядом с ним.
Леон перевел взгляд на окно. Лошади беспокойно фыркали и ржали, растревоженные от непогоды. Рыцарь прикрыл глаза, пытаясь думать о чем угодно, только не о сексе и Артуре. Например, о том, насколько сильной будет ярость Утера, если он не сдержится.
К облегчению для Леона, дыхание Артура скоро выровнялось, и можно было немного расслабиться, осторожно устроившись поудобнее. За окном совсем стемнело, дождь усилился, и тишину нарушали только завывания ветра и монотонный стук капель. Должно быть, погода распугала даже самых усердных пьяниц, постоялый двор постепенно стихал, голоса, доносившиеся снизу, практически смолкли. Леон осторожно передвинулся, вытягивая ноги между ног Артура. Он прикрыл глаза, намереваясь немного поспать, как вдруг яркая вспышка молнии рассекла небо, а спустя несколько мгновений раздался низкий, сотрясший землю раскат грома. Леон вздрогнул. Стихия бушевала прямо над ними. Рыцарь посмотрел на Артура. Тусклый огонек свечи и прерывистые вспышки молнии, периодически вспыхивающие за неплотно прикрытыми ставнями, освещали его лицо. Примерно с год назад, когда они возвращались с турнира в соседнем королевстве, их застигла такая же сильная гроза, и они были вынуждены укрыться под ненадежным покровом деревьев в лесу. В одно из деревьев рядом попала молния, расколов ствол, и часть дерева упала на их убежище. Артура придавило, он едва мог дышать, пока Леон и другие рыцари не освободили его. И хотя видимых повреждений принц не получил, Леон догадывался по теням, пролегавшим под его глазами каждое утро после грозы, что глубокий шрам на душе так и не зажил. Вот и сейчас он удивлялся, что Артур все еще спит. Хотя скоро удивляться ему уже не пришлось – от очередной молнии, бывшей, казалось, ярче, чем все до нее, и громового раската, сотрясшего небо почти сразу же после вспышки, Артур широко распахнул глаза и резко вскинулся. Они были в самом эпицентре грозы.
Артур резко подтянул к себе одеяло и сжался.
– Тише, тише, – Леон коснулся ноги Артура. – Это всего лишь летняя гроза. Крыша достаточно прочная, чтобы выдержать.
– Я знаю, – ощетинился Артур.
Он снова лег, но Леон видел, что принц слишком напряжен, чтобы спать. Его дыхание участилось и стало поверхностным. Леон глубоко вздохнул и, решившись, вытянулся рядом с Артуром, подложив руки под голову.
– Не тесно?
– Нет, – Артур отвернулся к стене, но после следующей же вспышки молнии, напрягся и, развернувшись, прильнул к Леону, спрятав лицо на его груди.
Видеть его мучения было невыносимо. Леон притянул его ближе к себе так, что его губы почти касались мягких золотых волос Артура и сказал:
– Полагаю, что мы еще долго не уснем. Скажите мне, сир, какое оружие вам больше нравится: меч или палица?
Артур перевернулся на спину:
– Конечно, меч. Вы ведь знаете.
– Я знаю, что вы лучше всего обращаетесь с мечом, но это вовсе не значит, что он – ваше любимое оружие.
– Любимое. Как и ваше, – сказал Артур, поднимая взгляд на Леона. – А Сир Бедевер, например, любит молот. Это все потому, что он такой большой и ему удобно махать им, – Артур ухмыльнулся собственной шутке, а комнату вновь осветила молния. Постоялый двор снова содрогнулся от раската грома, и Артур опять прильнул к Леону.
– А сир Галахад любит булаву, и он лучше всех с ней обращается, – со знанием дела продолжил принц. – Мне кажется, что надо интересоваться, какое оружие любимое у твоего противника, потому что, скорее всего, именно в нем он и силен. А чтобы понять, какое любимое, надо посмотреть, на какое он обращает больше всего внимания.
– Я думаю, это немного другое.
Очередная молния была такой яркой, что комнату осветило как днем, а последовавший раскат грома был таким сильным и громким, что таверна вновь сотряслась, да так, что кое-где даже затрещали ставни и двери. Оба, и Артур, и Леон, невольно вздрогнули. Артур посмотрел на Леона и захихикал, легонько толкая его в плечо:
– Видели бы вы свое выражение лица.
Леон рассмеялся в ответ.
И тут Артур поцеловал его, дерзко и ловко, в губы. Леон замер на несколько мгновений, а потом решительно отстранил Артура.
– Нет, мы не должны... – пробормотал он, впрочем, было уже поздно.
– Почему?
– Это... неприемлемо. Совершенно неподобающе.
– Но вы были с Перинором.
Леон не смог скрыть изумления от того, что Артур, оказывается, был в курсе этого торопливого, скомканного свидания, которое было у них в конюшнях больше года назад.
– Это совсем другое. Перинору было восемнадцать, и я не был его первым. И к тому же он... не был в вашем статусе.
– Я быстро учусь.
Сердце Леона сладко замерло, когда он посмотрел в глаза Артура и увидел там надежду.
– Не вздумайте.
– Почему?
– Нет.
– Но я слышал... – Артур вздохнул. – Никто не разговаривает со мной на эту тему.
Он оттолкнул руку Леона от себя и куда менее уверенным тоном добавил:
– Я знаю, что ты хочешь.
– Неважно, что я хочу. Пожалуйста, Артур. Гроза и это место влияют на вас, заставляют думать о таких вещах.
– Никто ничего не говорит мне, – повторил Артур, сузив глаза. – И это ведь ваша работа: учить меня.
Леон задержал дыхание, молясь всем богам, которым верил, и даже тем, в которых не верил, чтобы на этот раз убежденность Артура, с которой он говорил, не влияла на него.
– Я должен учить вас искусству боя, а не искусству любви.
– Я слышал, что между этим нет большой разницы.
Артур придвинулся и обвил рукой талию Леона, прижимаясь к его боку так крепко, что рыцарю казалось, будто он чувствует биение сердца Артура даже через одежду. Решимость Леона рассыпалась в пыль.
– Где вы услышали такую глупость?
– Это не глупость. Я... Я прочитал.
Леона назначили наставником Артура по высоким рекомендациям. Среди рыцарей своего ранга он был одним из самых рьяных приверженцев рыцарского кодекса – идеальный пример для подрастающего принца. Более того, несмотря на то, что он был моложе других, его выбрали и из-за умения хорошо наставлять в военном искусстве. Леон был одним из самых искусных и опытных мечников, но самым большим его достоинством было то, что он мог выделить слабые и сильные стороны своих учеников и сгладить первые и усилить вторые. Артур делал большие успехи под патронажем Леона, и этим Леон заслужил звание одного из самых лучших рыцарей Камелота.
Конечно, он много знал об оружии, о том, как оценить противника и победить в схватке, однако в некоторых других дисциплинах он явно уступал Артуру, например, в философии. Вполне возможно, что Артур пытался сейчас поймать его именно на этом, что, с одной стороны, было нечестно, а с другой все же заставляло Леона задуматься над его словами. Разве искусство любви и искусство поединка были похожи? Какая глупость. Впрочем, не большая глупость, чем он и Артур вместе: наставник и ученик, слуга и господин.
Все разумные доводы растаяли в объятиях Артура.
– Хорошо. Просто ответьте мне на два вопроса по поводу того, почему именно я должен быть вашим наставником в искусстве плотской любви. Во-первых, откуда вы знаете, что я буду хорошим учителем? И, во-вторых, чему именно вы хотите, чтобы я вас научил?
Он ходил по краю пропасти. Эта уступка, это снисхождение к своей слабости... Леон рисковал оступиться на узкой тропе, ведь его можно отправить по всем кругам ада за одну лишь дерзкую мысль о том, что он посмеет воспользоваться своим положением по отношению к воспитаннику.
Артур задумался, прежде чем ответить, а потом, наконец, сказал:
– Вы будете хорошим учителем потому, что любите меня.
Сердце подпрыгнуло в груди Леона. Не имело смысла отрицать правду. Кому-то возможность стать наставником Артура показалась бы хорошей ступенью для того, чтобы достичь более высокого положения, однако Леон отдал бы свою жизнь за этого юношу.
Артуру больше не нужно было ничего говорить – он уже, сам того не подозревая, столкнул Леона в пропасть. И все же он продолжил, сжимая в кулаке рубашку Леона:
– Я не знаю, чему вы должны научить меня, потому что не уверен в том, что должен уметь. Но я доверяю вам больше, чем кому-либо и хочу, чтобы вы были моим первым. Пожалуйста, Леон, пожалуйста...
Очередные молния и гром разорвали небо пополам, однако гроза уже стихала.
Подписав себе смертный приговор, Леон легонько подтолкнул Артура, укладывая на спину, и прижался губами к его губам, раздвигая их языком. Артур мгновенно ответил, скользнув языком по языку Леона, и обвил руками шею рыцаря. Они отчаянно прижимались, жадно отыскивая возможность проникнуть через слои одежды, и коснуться обнаженных тел друг друга, пока, наконец, Леон не отстранился, тяжело дыша, и внимательно вгляделся в лицо Артура. Принц смотрел на него, широко распахнутыми глазами, губы раскраснелись после поцелуя, а щеки горели румянцем.
Леон уже и забыл о том, что всего несколько минут назад пытался отвергнуть возможность коснуться Артура. Он жаждал показать принцу, как хорошо ему может быть в его объятиях, и каждый взгляд, брошенный на юношу, разжигал в нем эту страсть: прикасаться к Артуру, ласкать его, доводя до исступления.
Свеча, наполовину догоревшая, тихо потрескивала, истекая воском на подсвечник. Наверное, скоро погаснет.
– Артур, я должен быть уверен.
– Не сомневайтесь. Покажите мне. Я хочу попробовать все.
– Сейчас уже поздно для "всего".
Не увлекаясь дальнейшими разговорами, Леон разделся сам и раздел Артура. Принц смущенно прикрылся ладонями, хотя и так видно, что он сильно возбужден. Подавив порыв прижать Артура к себе, попробовать его на вкус, сказать ему, какой он красивый и желанный, Леон осторожно отвел его руки, обуздав свои животные порывы. Это ведь не обольщение. Это урок. Леон опустился на колени рядом с Артуром и положил его руки на свою плоть.
– Видите, мы одинаковые.
– У вас больше, – с нотками зависти прокомментировал Артур.
– Это не так. Коснитесь меня, почувствуйте сами, – Леон снова взмолился про себя о том, чтобы хватило выдержки сделать все правильно и не поддаться страсти.
Артур осторожно обхватил ладонью плоть Леона, сжимая ее, и начал двигать вверх-вниз, неторопливо, экспериментируя.
– Продолжать?
– Пока нет, – Леон глубоко вздохнул и заставил себя улыбнуться. – Это всего лишь наставление, помните?
Артур кивнул.
– Ваша плоть не единственная часть тела, от которой вы можете получить удовольствие. Касаться можно по-разному. Для начала начнем только с касаний рук. Идите сюда, прижмитесь ко мне, я хочу, чтобы вы показали мне, где вы касаетесь сами себя.
Леон прижал Артура спиной к себе, так что тот сидел у него между ног в колыбели рук. Плечи Артура вздымались в такт дыхания Леона, головой он прижимался к его щеке, а член Леона уперся прямо в спину юноши. Он сочился смазкой, и Леон с трудом заставлял себя не думать о том, как бы он двигался в Артуре.
Поцеловав принца в висок, Леон приласкал юношу по бедру, а потом прошептал:
– Так касались?
– Нет.
– Тогда я буду касаться вас, а вы мне скажете, где вам нравится, когда я прикасаюсь, а когда мне остановиться. Все ощущают по-разному, и для всех по-разному подпитывается страсть. Когда сближаешься с кем-то, его надо изучать.
– Совсем как соперника на турнире.
– Да, вроде того. Хотя результат получается более приятный.
Леон негромко усмехнулся и провел рукой вверх по животу Артура, по его груди и обвел большим пальцем сосок, слегка надавливая. Артур прикусил нижнюю губу, сдерживая тихий стон.
– Нравится?
– Да.
– Не нужно сдерживаться. Я хочу слышать вас, хочу, чтобы вы дали волю своим чувствам.
Леон продолжал терзать соски Артура, сжимая их, слегка оттягивая, а второй рукой обхватил его плоть, но не двигал ладонью, только обводил большим пальцем головку, размазывая выступившую капельку. Артур тяжело дышал. Он откинул голову назад, открывая вид на шею, и Леон видел, как перекатывается кадык под кожей. Принц пытался двигать бедрами, тереться о член Леона. Рыцарь наслаждался этими движениями, чувствуя приятное томление и удовольствие от того, что Артуру явно нравились его прикосновения.
Придерживая Артура одной рукой, он скользнул другой от его плоти ниже, к ложбинке между ягодиц Артура. Он не хотел удивлять юношу, скорее всего ведь он не делал этого сам или постеснялся бы признаться. В любом случае, он будет чувствовать себя неловко, когда Леон коснется его там. Когда палец рыцаря скользнул по входу Артура, принц вздрогнул.
– Вы когда-нибудь трогали себя там? – спросил Леон. Его голос был хриплым. Он слегка надавил на тугое кольцо мышц.
– Нет. Что вы собираетесь делать?
– Ничего пока, только касаться вас так. Мне остановиться?
– Нет. Мне нравится, – выдохнул Артур, накрыв свою плоть рукой, но не обхватил, лишь пытался унять пульсацию. Он был еще больше возбужден, чем вначале, и оттого стал более развязным.
Леон продолжил ласкать и поглаживать вход Артура.
– Внутри есть местечко, небольшая точка, которую можно достичь, только если проникнуть. Если надавить на нее пальцами, то ощущения могу быть такими же приятными, как если бы вы ласкали свою плоть.
Дыхание Артура участилось и стало более шумным, и он неосознанно вскинул бедра, не в силах сдержать себя.
– Вы же не будете делать это сейчас?
– А вы хотите, чтобы я сделал?
– Нет, но мне нравится то, что происходит сейчас.
– Хорошо. Вы отлично справляетесь. Очень хорошо.
Артур повернул голову и потянулся за поцелуем. Его щеки горели, а на лбу выступили бисеринки пота, а дыхание было шумным и быстрым.
Видя, что Артур возбужден больше, чем может вынести, для первого раза, и, чувствуя, что сам едва сдерживается, Леон решил, что пора довести до финала Артура, как и себя самого. Он положил ладони на бедра Артура и прошептал:
– Повернитесь и сядьте ко мне на колени.
Артур безмолвно подчинился, оседлав бедра Леона и обхватывая руками его плечи. Принц залился румянцем, его лоб и грудь, покрытая мелкими, еще начинающими расти волосками, блестела от пота. Артур нетерпеливо поцеловал Леона, сжав его волосы в кулаке и толкаясь бедрами в бедра Леона, касаясь членом члена рыцаря с каждым движением. Леон придерживал его, позволяя изучать себя руками, губами, позволяя самому выбирать темп и характер движений. Стоны Артура были отчаянными и неудовлетворенными, он двигался и двигался, все его тело дрожало от удовольствия, когда он толкался к Леону. Стиснув зубы, он хмурился. И Леон вдруг понял, что Артур наверное ждет разрешения. Возможно, его беспокоило то, что он кончает слишком быстро, хотя все эти касания и ласки продолжались неимоверно долго, гораздо дольше, чем, должно быть, сам Артур когда-либо ласкал себя.
Леон взял лицо Артура в свои ладони:
– Я хочу, чтобы вы кончили. Вы готовы?
– Да.
– Коснитесь пальцами моих губ.
Леон облизывал и сосал пальцы Артура, не отводя взгляда от глаз принца ни на мгновение. Незамысловатая ласка заметно возбуждала его. И Леон невольно испытывал гордость, что это именно он заставлял Артура так заводиться. Вытолкнув пальцы принца изо рта, Леон прошептал:
– Коснитесь своего входа, как я ласкал вас там.
Артур обвил рукой шею Леона, а вторую отвел назад.
– Я не продержусь долго, не смогу.
– Как и я. Вы даже не представляете, насколько соблазнительны. Посмотрим, кто кончит первым.
Артур улыбнулся Леону, плавясь в его объятиях от этого откровенного признания.
– Вы опытнее. Можно я поласкаю вас?
Леон кивнул, впервые за весь вечер не находя слов. Это уже не было обучением. Он брал для себя, все, что предлагал ему Артур, и по-другому уже не мог. Все дальнейшие разговоры прекратились рукой Артура, которая сомкнулась на его члене, и теперь ритмично, торопливо водила вдоль твердого ствола, сдвигая складку кожи с головки. Он не доводил руку до основания, сконцентрировавшись на верхней части. Леон охнул от такого страстного натиска, неожиданного после столь долгого отсутствия прикосновений, потому что он гораздо больше уделял внимания удовольствию Артура, чем своему. Как всегда, принц и здесь был намерен победить, быть первым, даже если это и означало отложить свое собственное наслаждение.
Леон сжимал плоть Артура в своей ладони, но был слишком поглощен собственными ощущениями – пульсирующая дрожь, разливающаяся внизу, мошонка подобралась в предвкушении близкой разрядки. Твердый как кол член в руке Артура, его широко распахнутые глаза. Все вокруг вспыхнуло, когда Леон излился в ладонь принца. Артур притих, когда рыцарь протяжно застонал, неосознанно вскидывая бедра и сжимая юношу в объятиях, но все еще двигал рукой, неторопливо, наслаждаясь послеоргазменной пульсацией плоти любовника. Его живот и грудь рассекала белая полоса выплеснувшейся спермы.
Казалось, это произвело на Артура гораздо большее впечатление, чем все, что они делали до этого – то, что он довел Леона до разрядки сам. Губы Артура застыли в удивленной «О», пока Леон приходил в себя.
Плоть принца была напряжена. Леон убрал руку, не касаясь более ее, но Артур тут же принялся ласкать себя сам. Рыцарь остановил его, перехватывая за запястье.
– Позвольте мне.
Подхватив Артура под бедра, Леон осторожно спустил ноги с тюфяка и поднял принца, удерживая его в своих объятиях, а потом уложил его на спину, становясь на колени между его ног и обхватывая плоть юноши горячими влажными губами.
Артур громко вскрикнул, кончая, горячий и соленый, прямо в рот Леона, сжимаясь и выгибаясь от удовольствия.
Краем простыни Леон вытер их обоих и устроил удобнее Артура на постели. Свеча, вспыхнув напоследок, затрещала и умерла, и комната погрузилась в чернильную темноту.
Леон лег рядом с Артуром, слишком удовлетворенный и истощенный после оргазма, чтобы думать о последствиях того, что они сделали. Артур поднырнул под руку рыцаря, устраивая голову на плече рыцаря, и прижался к нему, приобняв его за талию. Леон прижал его к себе и поцеловал в макушку.
– Вот что ты со мной делаешь, Артур Пендрагон, – хрипло пробормотал он во тьму, скользя рукой по боку юноши, по его плечу, запуская пальцы во влажные потемневшие волосы. Дождь уже стих, и тишину комнаты нарушали только редкий стук капель по водостоку и их дыхание.
Леон молча лежал во тьме, в ожидании того, когда Артур уснет. Время шло, мысли путались, рыцарь уже сам начал погружаться в сон. Он уже почти уснул, когда невольно вздрогнул, и это мгновенно выдернуло его из сонного оцепенения.
Артур хихикнул, уткнувшись в его грудь:
– У меня тоже так бывает.
– Тебе бы лучше поспать.
– Я думал.
– Ты не жалеешь о том, что произошло?
– Нет, – Артур замолк на несколько секунд, а потом добавил. – Это гроза. Я не могу заснуть из-за нее. Понимаю, что мы тут в безопасности. Это так глупо – бояться молний и грома.
– Не глупо. Ты чуть не погиб в такую бурю. Любой бы на твоем месте потом боялся грозы, Артур.
– Даже ты?
– Даже я. Там, где я родился и вырос, нет озер, только маленькая мелкая речушка, поэтому я не умел плавать, пока не приехал в Камелот. И даже сейчас я не умею так хорошо плавать и нырять как ты или кто-либо другой. Вы все думаете, что из-за своего роста и комплекции я должен чувствовать себя как рыба в воде, но я в воде скорее как мельничный жернов. Вот и нервничаю, когда мы идем к озеру у Большой Скалы, что кто-то толкнет меня в воду, а я не смогу выплыть.
Артур поднял голову и важно сказал:
– Тогда я должен научить вас плавать, сэр Леон. Не могу допустить, чтобы один из рыцарей отца боялся утонуть в обычной луже.
– А что сам будешь делать в следующую грозу?
– Думаю, что мне уже будет легче и совсем не так страшно. А если не будет, то я всегда могу прийти к тебе или ты сам придешь ко мне. Хорошо?
– Даю слово.
Постоялый двор затих, дождь прекратился, а раскатов грома уже не было слышно. Но что-то неуловимо изменилось вокруг. И только небеса знали, что принесет грядущее холодное утро, которое высветит все, что произошло этой ночью. Их ждала долгая дорога в Камелот. Леон пытался не пускать в душу сомнения и мысли о том, что он воспользовался своим положением и доверием Артура, лишь прижал его к себе крепче. Принц закинул ногу на бедро Леону, что-то пробормотав во сне. В тяжелой тишине ночи Леон лежал еще долго, не засыпая и молясь всем богам, чтобы утро никогда не наступало.

@темы: Убежище, Артур, сериал, фанфик, слеш, Мерлин обзоры, Мерлин, Леон

---

02.02.2013 в 01:36

Пишет  G.T.:

С днём рождения, Sky Smuggler!

Один день из жизни Камелота.

Автор: Glen Twain
Бета: нет, но хорошо бы приобресть.
Фандом: Merlin
Пейринг: Армердред условно.
Жанр: джен, фоном слэш
Рейтинг: G
Размер: мини (2268 слов)
Саммари: всего лишь один день из жизни Камелота, а точнее троих людей из него.
Предупреждения: возможен ООС.
От автора: пап, я решил вспомнить те далёкие времена, когда на день рождения родителей дети дарили им подарки, сделанные своими руками. Благоразумно предположив, что поделке из пластилина или лоскутков ткани ты вряд ли бы обрадовался (а учитывая мою теперешнюю друидскую специализацию, ещё бы и принял за покушение на убийство), я решил написать тебе фанфик. Честно, задумывался он как Ардред, но… к финалу мои мысли окончательно скатились к Мердреду, поэтому что получилось, то и получилось. А вообще это даже скорее Армердред, так что я совсем не виноват.
И кстати, вычитать его на свежую голову я не успел, так что... вот.

Одним словом, с днём рождения тебя, Артур! Надеюсь, тебе понравится.

- Мерлин! Мерлин!!! – Артур нёсся по замку, едва ли не сшибая с ног попадающихся ему на пути рыцарей и слуг, его лицо было перекошено злостью, а плащ за спиной воинственно развивался. Всё это вместе представляло весьма пугающую картину, и даже Гвейн, вечно неумолкающий забияка Гвейн, заметив настроение своего короля, поспешил ретироваться в ближайший коридор, чтобы не попасться ненароком ему на глаза – мало ли что. Между тем Артур, заглядывая во все двери и так и не обнаруживая своего слугу, уже практически рычал, ещё больше пугая без того порядком присмиревших слуг.
- Где же ты, чёртов бездельник?! – Артур заглянул на кухню и, смерив горящим взглядом затихшую с чаном в руках кухарку, вдруг наткнулся взглядом на Гаюса, который будто и не замечал, и не слышал возмущённых криков Артура. Последний же не преминул возвестить о себе, повысив громкость на пару-тройку тонов:
- Гаюс!
- Сир? – придворный лекарь отнёс ложку с каким-то варевом, слабо похожим на что-то съедобное, ото рта и взглянул на приближающегося короля. – Что-то случилось?
- Где Мерлин?!
- Мне это неизвестно, сир… - бровь лекаря по привычке поползла вверх, но Артур не дал себя обмануть - сколько раз он замечал этот взгляд, говоривший королю только об одном: сегодня Мерлина можно не ждать. И, тем не менее, Артур не был бы Артуром, если бы тут же не поинтересовался:
- Я жду, Гаюс. Где на этот раз пропадает мой никчёмный слуга?
- Но сир, мне на самом деле это неизвестно. Дело в том, что я вчера обмолвился о нехватке свежих трав…
Чего и требовалось ожидать. Не сказать, что Артур так уж был зол на Мерлина за прогул – очередной прогул, - да и любовь своего слуги к разного рода тавернам не была для него секретом, тем не менее, он чувствовал необходимость удостовериться, что всё в порядке, и Мерлин не попал в беду. Артур ни за что бы не признался вслух, но в душе он переживал за Мерлина, и каждый раз, когда тот не приходил утром, тревога за верного слугу и друга сковывала сердце отважного короля.
- ..поэтому я могу лишь предполагать, что Мерлин захотел сделать мне приятное и пошёл за травами сам. Думаю, к вечеру он вернётся, - продолжал тем временем Гаюс, старательно скрывая истинное положение дел за суховатой улыбкой.
- Что ж, в таком случае, мне придётся искать кого-то другого для утренней прогулки, - гнев Артура исчез, как будто его и не бывало, но голос его был по-прежнему суров, - так и передай Мерлину, когда он вернётся из таверны, что другого случая отдохнуть у него не будет. Две недели! Без выходных.
- Но сир…
- Мм? Пожалуй, ты прав, Гаюс! – Артур смерил теперь на самом деле удивленного лекаря победоносным взглядом, - две недели слишком незначительный срок за подобного рода проступки. Месяц!
И, в царственном жесте взмахнув напоследок алым плащом, Артур вышел из кухни. Как раз сегодня утром должны были подогнать из северных земель лошадь для Гвиневры, которую Артур вознамерился преподнести супруге на день её рождения. Говорили, лошади этой породы были особенно неприхотливы в уходе и необычайно выносливы, кроме того, не теряли внешнего лоска даже в самых сложных ситуациях. Артур ещё не видел новую кобылицу и порядком запозднился, пытаясь одеться самостоятельно (если бы не случайно попавшийся под руку мальчишка-слуга, Артуру бы до сих пор пришлось ходить по замку в одних подштанниках), поэтому, не теряя более ни минуты, он направился во двор.
Перспектива объезжать лошадь одному не очень нравилась Артуру, но делать было нечего: не Гаюса же тащить с собой, в самом деле! А взять кого-то из рыцарей…
- Сир! – выставив руки перед собой, Артур едва успел удержать налетевшего на него Мордреда. – Простите, сир! Я так спешил, что не заметил вас…
Мальчишка был явно смущён: он ещё не до конца освоился в замке, и постоянные шутки со стороны старших рыцарей вовсе не способствовали его привыканию. Он постоянно оглядывался, пытаясь понять, правильно ли всё сделал, с преувеличенным интересом следил за сэром Леоном или Гвейном, от которого ему обычно доставалось больше всех, и вообще был похож на маленького воробья, очутившегося вдруг не в своём гнезде. Артуру нравилось наблюдать за ним, и на всех тренировках он так или иначе старался заниматься именно с Мордредом. Мальчишка был необычайно смышленым и быстро учился, не говоря уже о том, что его умению сидеть в седле мог позавидовать даже бывалый рыцарь. Артуру всегда было интересно, откуда же он взялся и почему вдруг перешёл на его сторону, спас жизнь, хотя по идее делать этого был не должен, но ему всегда не хватало либо времени, либо Мордред сам уходил от ответа, отговариваясь витиеватыми фразами и скрывая что-то за кроткой улыбкой.
- Всё в порядке, сэр Мордред. Куда же ты спешил? – Артур чуть сжал плечи молодого рыцаря, подтверждая, что всё хорошо, и тот может не волноваться по пустякам, и отступил на шаг. В его голове уже созрел план, как выспросить необходимое и узнать Мордреда получше. Это была неплохая альтернатива задуманному, и, конечно же, данный факт не отменял того, что Мерлину явно не поздоровится, когда тот вернётся.
- Наш отряд вернулся из северных земель, сир, привели двух новых лошадей. Сэр Гвейн отправил меня сообщить вам, что они уже готовы, и… он ещё интересовался, будет ли сегодня тренировка?
- Правда? Тогда передай сэру Гвейну, что у него на сегодня запланирована генеральная уборка и чистка сапог. Что-то я сомневаюсь, что мой слуга зачастил по тавернам не с его подачи… Остальные могут быть свободны.
- Хорошо, сир, - Мордред помял в руках перчатки, явно желая сказать что-то ещё, и Артур понял, что ему вовсе не потребуется уговаривать того ехать с собой: слишком хорошо он знал этот неприкрыто восторженный взгляд.
- Могу я чем-то быть полезным вам?
Артуру нравился этот парень, и он сам не заметил, как успел привязаться к нему, чувствуя почти что отеческую любовь в своём сердце. То ли это было результатом собственных неудач в желании родить наследника, видит бог, они с Гвен пытались и не раз, то ли обескураживающее умение Мордреда расположить к себе, но теплота по отношению к юному рыцарю была сродни любви родителя к своему ребёнку, и Артуру нравилось ощущать её. Именно поэтому Артур хотел знать о нём больше, его интерес разжигался с каждым днём всё сильнее, и даже окружающие начинали замечать, насколько разнится отношение Артура к Мордреду и к другим рыцарям. И вот сейчас Артуру выпал замечательный шанс побыть с ним наедине, и он не собирался его упускать.
- Пожалуй, можешь. Одна из лошадей, что привели сегодня утром, предназначалась королеве в подарок. Я хочу быть уверен, что подарок ей понравится. Я собирался взять с собой Мерлина, но поскольку его нет, я был бы рад, если бы ты поехал со мной.
- Сир, я почту за честь сопровождать вас…
- Вот и хорошо, через четверть часа мы выезжаем, - Артур улыбнулся в ответ, заметив осветившую всё лицо улыбку Мордреда, и кивнул. – Буду ждать тебя внизу.
Пару минут Артур постоял в коридоре, с улыбкой глядя вслед умчавшемуся собираться Мордреду, после чего направился к лестницам, ведущим во двор.

***
- Итак, Мордред, как тебе Камелот? Ты уже достаточно живёшь здесь, хотелось бы узнать твоё мнение.
Дорога проходила вблизи ручья, и в воздухе приятно пахло свежестью и влагой, Артур изредка поглядывал на ехавшего на пол шага назад Мордреда, чувствуя, что подходящий момент для беседы по душам настал. Отсутствие Мерлина было куда как кстати, и Артур уже прочти готов был поблагодарить судьбу, что ему достался такой нерадивый слуга. В присутствии Мерлина Мордред вряд ли бы разговорился, и то напряжение, какое возникало между его слугой и юным рыцарем, было ещё одной загадкой, которую Артур хотел бы разгадать.
- Камелот прекрасен, сир. За всю свою жизнь я не видел ничего красивее Камелота, - лошади ступали легко, почти неслышно, поэтому создавалось впечатление, что оба всадника будто летят по воздуху, - в предыдущий раз, когда я был здесь, всё казалось мне другим.
После минутной паузы, в течение которой Мордред будто бы что-то обдумывал, он продолжил:
- Тогда Утер, ваш отец, был королём. Я плохо помню прежний Камелот, сир, но могу сказать, что сейчас он по-настоящему расцвёл. Быть рыцарем Камелота для меня великий дар и великая честь, спасибо.
- Ты доказал, что достоин быть одним из нас, Мордред. Ты спас мне жизнь.
- Я должен был это сделать. Вы – настоящий король. Такой, каким он должен быть.
- Ты много видел королей, Мордред? – Артур улыбнулся, вновь скашивая глаза на молодого рыцаря, следующего рядом с собой, и встретился взглядом с прямым и серьёзным взглядом светлых глаз.
- У меня есть с чем сравнивать, сир.
Артур ещё несколько секунд смотрел на него, а потом направил свою лошадь вглубь леса, раздумывая о том, что сказал Мордред. Рыцарь на самом деле спасал его жизнь, и даже не раз, он был ещё слишком юн и неопытен в ратном деле, но его смелости и решительности хватило бы на двоих. Артур чувствовал гордость за его успехи, как за свои собственные, и это казалось ему правильным. Как и то, что Мордред появился в его жизни, а уж каким образом – было не важно. И тем не менее вопрос сам слетел с его губ:
- Ты говоришь о тех местах, где жил прежде?
Мордред, молча следующий за своим королём и оглядывающий незнакомый ему прежде лес, сплошь усеянный мелкой порослью и валежником, вскинул голову.
- В том числе, сир. Я много путешествовал, когда был ребёнком, и хотя эти путешествия были скорее вынужденной мерой, они помогли приобрести мне некоторый опыт…
- Например, езде на лошади?
- Да, сир, и этому тоже.
- Я заметил, как лошади слушаются тебя. Даже те, которых ты берёшь впервые.
- Это умные животные, они многое чувствуют. Когда я был ребёнком, мне рассказывали, что…
Слушая рассказы Мордреда, Артур не мог отделаться от мысли, что готов был провести вот так, вдвоём с ним, в тишине молодого леса, прерываемой лишь трелями далёких птиц и стрёкотом кузнечиков под ногами, многие часы. Он чувствовал покой, уже ставшую привычной теплоту в груди и с уверенностью мог бы сказать, что счастлив. Иногда для этого было нужно совсем немного.
Мордред же, будто скинув с себя оковы смущения перед королём, говорил всё увереннее и больше. Он поведал Артуру о тех странных и далёких, не всегда дружелюбных местах, куда забрасывала его судьба, о людях, живших в тех местах и об их нравах. Он рассказывал о своём детстве, когда каждый день он встречал в новом месте, а страх за свою жизнь порой был единственным, что вело его вперёд, заставляя не сдаваться. Когда они вновь подошли к ручью, разлившемуся близ замка, чтобы напоить лошадей, Мордред не устоял и рассказал даже пару старых друидских легенд, связывающих воды всех морей и океанов, а также рек, о живущих в этих водах священных духах, о ценности воды, каждой её капли, и её силе. Возможно, Мордред бы рассказал Артуру гораздо больше, и, может быть, открыл бы секрет своего происхождения, но в тот самый миг, когда он уже открыл было рот, чтобы ответить на вопрос Артура, откуда ему всё это известно, позади, в кустах, что-то зашевелилось.
- И-и-иди, сюда… - кусты зашевелились вновь, и внезапно перед ошеломлёнными и уже готовыми выхватить мечи рыцарями появился Мерлин. – Поймал!
Он самодовольно взглянул на барахтающуюся и всячески пытающуюся освободиться ящерицу в своих руках, после чего перевёл взгляд на застывших буквально в десяти шагах от него Артура и Мордреда.
- Мерлин?!
- Сир?!
И хотя оба, и король, и его слуга, выглядели удивлёнными, кое-что не ускользнуло от внимательного взгляда юного друида. Мордред едва сдержал улыбку при виде заалевшего и немного взъерошенного Мерлина, и только уголки его губ слабо дёрнулись. Этот слуга явно ему не доверял, и, наверняка, мчался сюда на всех парах, чтобы проконтролировать ситуацию. В какой-то степени он был даже прав, и появился очень вовремя: ещё неизвестно, что было бы, узнай король, что у него под носом ходит в рыцарях человек, обладающий магией. Мордред искренне верил, что однажды всё изменится, Артур поймёт истинное значение магии, и к её носителям будут относиться, как к равным, но сейчас… сейчас было ещё рано.
- Что ты здесь делаешь?
- Что вы здесь делаете?
Прозвучало одновременно. Артур с громким звуком загнал уже обнажённый меч в ножны и сложил руки на груди, ожидая ответа. Мерлин же, отпустив на волю испуганную ящерицу, которая тут же скрылась среди травы, отряхнул колени и, тоже едва скрывая широкую улыбку, взглянул на него.
- Собираю травы, сир, и… другие ингредиенты для лекарств Гаюса.
- Ингредиенты для лекарств? Разве ты не должен быть сейчас в таверне? – возмущению короля не было предела, и дело было даже не в том, что Мерлин странным образом на самом деле собирал травы, но в том, что он умудрился появиться в самый неподходящий момент. Снова.
- В таверне?!
Мордред издал сдавленный смешок и быстро отступил к ручью, подхватывая обеих лошадей за поводья, однако, на него никто не обратил внимания.
- Но сир, я не хожу по тавернам. Ни разу.
- Правда? Память подсказывает мне совершенно другое.
- Удивительно, обычно её функции выполняю я.
- Мерлин!
- Да, сир?

***
- Так что вы там делали, м?
- Гуляли, слушали пение птиц…
- Гуляли. Вдвоём?
- Ревнуешь, Мерлин? – Мордред покосился на насупленного королевского слугу и улыбнулся, похлопав его по плечу. – Всё хорошо, король оказал мне честь выгулять новых лошадей. Тех, что предназначались королеве.
- Интересно, почему же одна из них теперь твоя? Что ты сделал, Мордред? - Мерлин в ответ перешёл с шёпота уже почти на рычание, буравя взглядом идущего рядом рыцаря.
- Это подарок, Мерлин. Ты тоже получил свой…
- Два месяца без выходных.
- И на подхвате у рыцарей. Теперь ты сможешь целых два месяца следить за мной совершенно беспрепятственно.
- Я не… - но заметив улыбку Мордреда, захватившую всё его лицо: и светлые глаза, и ещё по-юношески пухлые щёки, и даже игривые кудряшки на голове, Мерлин лишь вздохнул и прикрыл глаза. Спорить было бесполезно.
- Он тебе скоро и корону отдаст... – едва слышно прошептал он, на что Мордред только вновь лучисто улыбнулся, думая о том, что если с короной ему перейдёт и королевский слуга, будет совсем не плохо.

Конец.

---

Название: Я буду рядом.
Автор: alice_vd.
Переводчик: Sky Smuggler.
Оригинальное название: I'll be here.
Ссылка на оригинал: alice-vd.livejournal.com/108220.html
Разрешение на перевод: получено.
Бета: Теймар.
Жанр: Romance, Angst.
Пейринг: Леон/Мерлин.
Рейтинг: PG.
Предупреждения: нет.
Содержание: Мерлин не хочет, чтобы Леон принимал участие в турнире.
Статус: закончен.
Посвящение: посвящаю этот перевод моей бете, с которой нас связывают долгие и очень теплые отношения.
Разрешение на публикацию: можете публиковать, где хотите, только поставьте в известность переводчика.

Я буду рядом

Кто-то вошел в его палатку. Леон вскинулся и поспешно отвел взгляд. Мерлин.
– Оставь нас ненадолго, – сказал Леон своему слуге.
Джозеф коротко кивнул и сразу же вышел.
Леон, однако, вместо того, чтобы повернуться к Мерлину и разобраться, наконец, в том, что между ними произошло, сосредоточился на одевании латной рукавицы. Джозеф – хороший слуга, но прилаживать правильно рукавицы не умел, и они вечно были слегка не дотянуты.
Мерлин ловко подхватил рукавицу – насколько же его пальцы бледнее и тоньше, чем у Леона, – и, несмотря на доспех, рыцарю показалось, что он чувствует прикосновение. Холодное, отчаянно нуждающееся в тепле.
– Спасибо, – сказал Леон, подняв взгляд на Мерлина.
Мерлин посмотрел на него и быстро отвел глаза, покраснев, поспешил взять вторую рукавицу, принимаясь прилаживать ее. Леон, не отрываясь, смотрел на слугу. Хотя пальцы Мерлина немного дрожали, они все же работали четко. Заканчивая, он немного замедлил движения, словно набираясь смелости что-то сказать. Леон терпеливо ждал, разрываясь между желанием услышать это, наконец, или вообще ничего не знать.
– Тебе не следует сражаться сегодня, – в конце концов, сказал Мерлин.
Леон невольно почувствовал разочарование:
– Почему?
Мерлин покачал головой.
– Ты все равно не поверишь мне, – сказал он, отпуская запястье Леона. Глубоко вздохнув, он посмотрел на рыцаря и добавил:
– Просто будь осторожен.
Юноша коснулся красного платка на шее, помедлил, но, в конце концов, все же снял его и протянул Леону.
– Это, конечно, не дорогой шелк, но...
– Спасибо, – быстро ответил Леон, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
Мерлин судорожно вздохнул и протянул руки, чтобы повязать платок на шею рыцарю. Его пальцы задевали кожу Леона, когда он оборачивал платок вокруг шеи. Всем своим существом Леон стремился коснуться в ответ, но так и не решился: держал руки по швам и едва дышал все то время, пока юноша завязывал узел.
Леон получал знаки и раньше, но ни один из них не мог сравниться с сегодняшним. Простенький платок значил для него гораздо больше, чем все, что он носил.
Юноша завязал узел и позволил пальцам скользнуть по шее рыцаря, словно старался запомнить эти ощущения.
– Все будет хорошо, – сказал Леон.
– Конечно, – откликнулся Мерлин, убирая руку. – Я буду тут, рядом, когда ты закончишь схватку.
Что-то в голосе юноши заставило Леона насторожиться. Он говорил так, словно бы знал, что больше никогда не увидит рыцаря вновь. Но, как ни странно, Леона пугала не смерть, а мысль о том, что он никогда не будет целовать Мерлина так, как делал это прошлой ночью.
– Знаешь, на всякий случай... – сказал он, наклонился к Мерлину и накрыл его губы своими.

@темы: фанфик, Мерлин Обзоры, Мерлин, Леон

---

Ну я не мог не. х))

Сперто из конта. Автор: Siyare Jemilova

Можно, Мерлин, можно. Даже нужно. х)

Оттуда же.

@темы: картинки, приколы, Артур, Гвен, Мерлин, всякое